– На завтрак мы что едим? – зачем-то спросил он.
– Овсянка, яйцо всмятку, стакан молока, – охотно отрапортовал Максим Иванович. – Самая полезная пища. И, разумеется, без соли. А хлеб лучше всего слегка поджарить. И без масла.
– Так я и думал, – кивнул Велемир. – Курение?
– Ну что вы! Яд.
– Тогда об алкоголе и не спрашиваю.
– Нет, выпить немного можно. Но исключительно хорошего виноградного вина.
Электрик стал отжиматься на песке.
– Секс? – продолжил допрос Велемир.
– Обязательно. Три раза в неделю, – его, казалось, не смущали подобные вопросы. Он словно бы интервью давал заезжему журналисту.
– Почему не четыре?
– Совесть не позволяет, – изменяя своим шаблонным фразам, ответил физкультурник. Велемир не стал допытываться: ну, не позволяет – так не позволяет, может, чрезмерно совестливый человек, электрики все такие, под напряжением работают.
– А вы, значит, приезжий? – теперь сам Максим Иванович задал наводящий вопрос.
– Забредший, – ответил Велемир. И добавил, поправив: – Заблудший.
– Бывает. А к кому?
– Пока еще точно не знаю. Не решил. Время покажет.
– Это вы верно заметили. Ну, когда покажет, тогда меня кликните, я приду, сниму показания со счетчика.
«Эге! А он тоже далеко не так прост, как и все тут. Здесь дураков нет, – подумал Велемир. – А чего ты ждал? Приехал сюзерен к своим вассалам? Загордились там, в своих столицах…»
– Обязательно кликну.
Электрик стал глубоко вдыхать и выдыхать воздух, вентилируя легкие. Затем начался бег на месте. Потом опять дыхательная гимнастика.
– А Ирина, часом, не к вам приехала? – спросил Велемир в лоб, пока тот не успел отдышаться.
– Вы и о ней знаете? Ко мне, к кому же еще.
Максима Ивановича, казалось, ничто взять не могло. Никакие допросы с пристрастием или подковырки. Он протянул Велемиру руку и сказал на прощанье:
– Все, ушел. Режим, работа. Вы заходите сегодня вечерком. Поужинаем, поболтаем.
– Спасибо, непременно, – ответил московский гость, уже не уверенный здесь ни в чем.
Сам он тоже поднялся с камня, облачился в свою одежу и, в сопровождении юрьевецкой волчицы, побрел наугад, куда глаза глядят. Альма будто обрела в нем хозяина. Может, чувствовала что-то близкое, родное. Ведь она потеряла своих детей, а он – жену. И никого уже не вернешь. Но собака не фамильярничала, деликатно держалась чуть позади, не лезла со своими песьими повадками на брудершафт. Хотя и хотелось.
Они поднялись на косогор, прошлись вдоль ветхого деревянного заборчика, спустились по крутой улице вниз, а потом вновь начался подъем, едва ли не под прямым углом к небу. «Просто какое-то хождение для мытарей», – подумалось Велемиру. Холмистая местность. И как здесь люди живут? вот так и живут, – ответил