По обе стороны широкого коридора горели в пыльных стаканах свечи, на белых стенах дрожали слабые тени.
Тихоботка ступала на удивление ловко, цокая когтями по бетонному полу.
Помещение имело форму буквы «Г»: коридор под прямым углом подходил к куда большему помещению с теми самыми окнами в потолке, которые запомнились Недертону. За поворотом его ждала Тлен в панталонах, бурой хитиновой кирасе почти до подбородка и темных очках с овальными стеклами. По крайней мере, ее движущихся татуировок было сейчас не видно.
– Однажды на вечеринке ты проецировала на них, – он указал на потолочные окна, – какие-то абстрактные рисунки.
– Вид во время немецких бомбардировок Лондона. Прожекторы, зенитный огонь, активная визуальная среда.
В дальнем конце помещения темнела псевдопримитивная грибообразная конструкция, перед ней поблескивал черным старинный мотоцикл, а сбоку расположился стол, плотно заставленный прочим барахлом Тлен. Хотелось думать, что не придется лезть в гадкое логово, однако Недертон, зная Тлен, понимал, что это неизбежно.
– Бывал последнее время в округе? – спросила она, имея в виду первый срез, который взяла под свое покровительство Лоубир.
– С рождения сына не был.
– Кстати, поздравляю, – сказала она.
– Спасибо. А ты?
– Последний раз – когда двоюродного брата Флинн выбирали президентом. Плотно занимаюсь новым. – Она сняла темные очки, и Недертон с изумлением не увидел самого, наверное, мерзкого из ее косметико-хирургических украшений. Когда-то в серых глазах Тлен было по два зрачка, один над другим, теперь они стали обычными человеческими. – Что Лоубир тебе про него рассказала?
– Дальше в прошлом, чем округ, труднее со связью. Веспасиан установил контакт, потом устранился с намерением вернуться позже.
– Она поняла, что его хобби, по сути, быть злым богом, и проследила, чтобы он не вернулся, – сказала Тлен. – Итог: в его последнем срезе выборы американского президента и голосование по Брекзиту прошли с противоположным результатом. Чаю?
– Спасибо, с удовольствием. – Недертон всей душой ненавидел чай, особенно ее – либо густотравяной, либо сверхподчеркнуто русский[11].
– Идем.
Скрипнули когти. Недертон обернулся и увидел, что тихоботка стоит на задней паре ног и, очевидно, за ним наблюдает. Не обращая на нее внимания, Недертон вслед за Тлен прошел к выставке экзотического мусора. Самым высоким из предметов на столе был самовар.
Тлен налила ему оловянную чашечку, которая жгла руки и к тому же была украшена гравированными купидончиками с черепами вместо голов.
– Варенья?
– Нет, спасибо.
Тлен налила себе такую же чашку и тусклой серебряной ложечкой добавила туда малинового варенья.
– А ты не боишься, – начал Недертон и тут же пожалел о своем вопросе, – что клептархи косо посмотрят на ее увлечение?
– Она им нужна. Посмотреть