– Филиал?
– Так я о них думаю. Ламины Гэвина.
Джо-Эдди шел ко входу. Верити видела дверь в трансляции с белых очков.
Она, не задумываясь, рванула вниз по лестнице – открыть щеколду. Трансляция с его очков отключилась раньше, чем Верити добежала донизу.
Она повернула замок, отодвинула щеколду, открыла дверь. Заглянула ему в глаза сквозь очки.
– Вот, держи. – Джо-Эдди скинул черный рюкзак, который нес на одном плече.
Верити подхватила рюкзак и чуть не уронила.
– Спасибо, – сказал Джо-Эдди, входя в дом.
Она закрыла за ним дверь, повернула замок, задвинула щеколду.
– У тебя очки круче, – заметил он. – На мне то, что пятнадцатилетний диджей во Франкфурте соорудил из корейского шлема дополненной реальности.
Отведи его наверх.
– Это что за фигня? – спросил Джо-Эдди.
– Текстовое сообщение. Почему ты не позвонил?
– Мне тоже пишет, но только на телефон. Я узнал, что это насчет тебя, только на аэродроме во Франкфурте. По условиям договора я не должен никому сообщать, куда наниматель меня отправляет. Когда я узнал, куда лечу, я достал телефон, чтобы тебе сказать, но тут же пришло напоминание.
– Она тебя наняла?
– Она? – удивился Джо-Эдди. – То, с чем я общаюсь, не имеет гендерной принадлежности, насколько я знаю.
– Еще как имеет, поверь мне. А ты общался с какой-то ее подпрограммой.
– Ладно, она. Оплатила расторжение моего франкфуртского договора, заодно выговорила какие-то мегаусловия, типа если я когда-нибудь соблаговолю вернуться, меня назначат руководить отделом информационных технологий.
– Привыкай. – Верити забросила рюкзак на плечо и двинулась вверх по лестнице. – Она уже тебе сказала, что она такое?
Она услышала, что он остановился, и обернулась.
Джо-Эдди, в мешковатых джинсах и длинном черном худи, обвешанный багажом, пристально смотрел на нее.
– Даже не намекнула.
– Считается, что я ее альфа-тестирую.
– Кого?
– Кросс-платформенную аватару. Их собираются кастомизировать. Но я по-прежнему думаю, это какой-то придурок на юморном ютубовском канале.
– А не сорвавшийся с цепи искусственный интеллект. – Джо-Эдди изобразил лицо клиента, пытающегося объяснить, что именно плохое произошло с системой его компании. – Значит, я тебя оставляю с моей сраной кошкой, а ты влипаешь в такое?
– У тебя нет сраной кошки.
– Знаю.
Верити двинулась по лестнице.
В гостиной, рядом с фотографией «Факоидов», она поставила рюкзак на пол.
– Надеюсь, это не деньги.
– Книги, – сказал он. – И сыр.
Оправа его белых очков-консервов напоминала полудюймовые отрезки труб из ПВХ. Он сложил остальные сумки на кожаное кресло, куда Верити никогда не садилась, поскольку из сиденья торчали пружины.
Привет,