Не дождавшись реакции на свои слова, Оксана обернулась вслед за моим взором.
"Что там за экспонат?" – шепнул я на ушко. В обороте головы особо близко стала ее открывшаяся нежная шея и аккуратные маленькие ушки. Чуть приблизился к ней, чтобы мои слова не отвлекали дедушку от пояснений.
Оксана вновь повернулась ко мне, и наши носы почти соприкоснулись.
– Это фотографии гробницы с солярными символами, – шепотом ответила она.
Волнительное дыхание обуяло все мое тело. Возможно, даже щеки порозовели, и я от смущения на мгновение зажмурил глаза.
– От тебя пахнет дынькой, – она улыбнулась.
– Не удержался от мороженого по пути сюда.
– Я бы не отказалась! – она сделала шаг назад, создавая, между нами, расстояние приличия.
Девочка обернулась к нам. Возможно, она услышала обрывки фразы, похожей на ее имя. Именно такие вещи люди лучше всего улавливают.
Я поймал ее любопытный взгляд и резко повернулся, делая вид, что рассматриваю текстуру рубахи хлебопашцев. Ах, как ровно и аккуратно они шили сотни лет назад! И это без машин и автоматов!
Так, вдоль стеночки, рассматривая экспонаты зала, против часовой стрелочки я попятился к стендам с солярными символами.
Дедушка с внучкой напротив устремились к центру зала, где мы недавно рассматривали сарматские бусинки.
– Это Мавзолей аланского правителя XI века, найденный и перевезенный сюда в середине прошлого века, – пояснила Оксана.
Я приковал все свое внимание на текстуру оформления узоров каменных глыб. Они смутно напоминали узоры, отпечатавшиеся на кровавой ткани обернутого дневника Верещагина. Круг и отходящие от него три дороги. В данном случае это три креста, знак мог не полностью отпечататься на рубахе. Та утерянная реликвия имела на себе подобные символы!
– А где сейчас эта гробница? Из нее еще что-нибудь вынесли кроме этих украшений?
– Мавзолей, – поправила Оксана. – Ты что-то узнал? Значит, ты ищешь конкретный клад, а не занимаешься абстрактным землекопанием!
Я не обращал внимания на ее эпитеты, пристально рассматривая фотографии раскопок.
– Нет. Просто символы знакомые. Приходилось писал о культуре скифов… – пришлось коряво соврать, поскольку еще не понимал значимость обнаруженной взаимосвязи.
– Дашь почитать? – не купилась на мои отговорки любознательная девушка.
– Думаю, ты не откроешь там ничего нового для себя. Как работнику музея тебе, наверное, приелись все эти истории с костями в камнях.
– История, да – надоела. А язык повествования бывает увлекателен.
Я улыбнулся. Это была хорошая подмазка мне, как журналисту, и недостаточная, чтоб я растаял.
– Всегда рад новым читателям!
– А