Я вышел из-за дерева, держа расслабленно пистолет в согнутых руках на уровне солнечного сплетения, и направился в сторону хижины. Остановившись сбоку от лутки, обернулся и ещё раз оглядел округу. Полная тишина, которая, исходя из опыта, всегда предшествовала какому-нибудь сюрпризу, заставила покрепче сжать рукоятку ствола. Ржавые петли смотрели на меня, как будто с ухмылкой, показывая, что они первые нарушат это безмолвие. Не обманули. Я дотянулся до ручки, лишь стоило чуть приоткрыть дверь, как мерзкий скрип гниющего металла вызвал неприятную вибрацию барабанных перепонок и взрывным эхом отразился внутри помещения. Если был хоть небольшой шанс на внезапность, то он окончательно растворился, и ничего не оставалось, как перейти к дипломатии.
– Знаю, что ты здесь. Надо поговорить, – как можно уверенней и спокойней запустил слова в темноту хижины.
Пауза с ответом начала затягиваться, вынимая мысль, что ошибаюсь и сейчас здесь совершенно один. Еле слышное шевеление внутри избы мгновенно спрятало это суждение назад.
– Стой там, сейчас выйду.
Я отошел от входа метра на три и уставился на приоткрытую дверь, спрятав пистолет за пояс. Открытое оружие, как оголённая женщина, притягивает взор, заставляя напрячься, и мешает диалогу, сбивая мысли с верного пути. Дверь открылась, снова издавая раздражающий скрип, и на пороге с самодельной тростью появился он.
Это был сухой мужчина с небольшой лысиной среднего роста возрастом больше сорока. В глаза сразу бросилось небольшое искривление носовой перегородки, которое даже не пытались исправить и наколотые перстни на пальцах правой руки. Левую кисть держал в кармане. Слегка наклонив голову вбок и немного опустив, он, внимательно изучая меня уже при дневном свете, смотрел из-подо лба. В его колючем взгляде сочеталось холодное безразличие c решительной опасной твёрдостью, присущие тем, кто воочию видал жизнь во всех её низменных “прелестях” и поступках. Но при этом остался при своём мнение, что свойственно только людям с сильным духом. Я чувствовал, что убить для этого человека не слишком сложная задача, его больше будет волновать причина, что говорило о высокой мозговой деятельности. Сумма всех этих талантов и внешних признаков равнялась одному выводу – передо мной стоял не обычный уголовник, из-за которого я оказался здесь, а авторитетный блатной, судя по всему, находящийся в бегах.
Уголовная романтика, которая была не чужда в юности моим ровесникам, обошла меня мимо. И хоть, не без удовольствия я пару раз перечитывал шедевр Марио Пьюзо “Крёстный отец”, каждый раз проникаясь огромным уважением к Дону Вито Корлеоне, уже тогда считал, что разница между итальянской мафией