– Борткевич, Фортунат Дементьевич, – отдав воинское приветствие, четко доложил Степаныч. – Коллежский асессор, окружной начальник. К вашему превосходительству с приветствием и товарищами.
Кивнул. Это вроде как билет на экзамене вытянул. Сейчас начнется.
– Счастливы приветствовать вас, ваше превосходительство, на Томской земле! – Шкиперская бородка – а весь Питер усы и бакенбарды а-ля Александр Второй носит. Бунтарь? Глаза цепкие, настороженные. Губы средней полноты, верхняя и нижняя одинаковы. Явной покорности и подобострастия не демонстрирует, но и не дерзит. Неужто стоящий человек? – Примите, не побрезгуйте, от щедрот земли нашей Сибирской!
На рушнике у соседа окружного начальника хлеб-соль и рюмка водки. Хоть бы один гад догадался жбан пива принести. Сколько можно печень этой бормотухой мучить?! Под рюмкой бумажный сверток. Пошутить? Сказать – взятки только серебром беру?
– Was ist das? Warum?[12]
– Selon une vieille coutume russe[13], – уже по-французски встревает в разговор хлебоносец. – От всего сердца-с.
Взял рюмку, выдохнул, выпил. Заел предусмотрительно отломанным и посоленным куском сдобы. Кивнул Гинтару на деньги в бумажке. Тот тяжело втиснулся между нами, сграбастал весь комплект целиком. Конечно, чего хлебу пропадать.
– Здравствуйте, господа. Фортунат Дементьевич? Очень хорошо. Пригласите господина Седачева и… прочих ответственных лиц… Через час – ко мне.
Говорил твердо, но без напыщенности. Как старший офицер младшим. Смотрел внимательно, стараясь запомнить лица, но в глаза не заглядывал. И улыбался совсем чуть-чуть. Почти протокольно. Приехал работать, а не политесы разводить. Должны понять.
Прибежал Артемка. Доложил, что номер готов. Заказ мой исполнят. Нужного размера зеркало нашлось в доме одного из купцов.
– Отлично, – повернулся к делегации местных чиновников. – Встречу с купечеством перенесем на завтра. Приготовьте подобающее помещение.
– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство. Все исполним в лучшем виде.
– Конечно, – совершенно серьезно, даже без легкого подобия улыбки, согласился я, глядя на Борткевича. – Как же может быть иначе? До встречи через час, господа.
Тороплюсь я очень. Нужно выбрать место для драгоценнейшего подарка судьбы, для воплощенной мечты, для света моей души. Для зеркала, конечно. Я намерен был хорошенечко себя рассмотреть. Целиком и полностью, до последнего прыщика на заднице. И место для этого действа очень важно. Не стану же я раздеваться прилюдно.
Просторный, хорошо протопленный номер. Мебель на европейский манер, но явно произведена руками туземных мастеров. Тяжелые бархатные шторы от пола до потолка прикрывали маленькие, по-сибирски, окна. Репродукции каких-то картин –