– Постойте, постойте, – смеясь встал Василий. И подойдя к сцене сказал. – Всё это хорошо для сцены. Даже мне кажется талантливо, но мы с вами призваны не смешить людей, а помочь попавшему в затруднительное положение иностранному гостю. Поэтому я вас прошу перестать дурачиться и собраться, чтобы серьёзно прорепетировать этот эпизод.
Время, тянущееся бывает иногда как черепаха, в общении со студентами улетало как комета. Вот и сегодня день пролетел на одном дыхании. Посмотрев на часы, Василий хлопнул в ладоши и сказал:
– Всё! На сегодня достаточно. Все свободны. Антонина, выходя, робко взглянула на него. – Тоня, можно тебя! – нарочито громко сказал он.
– Да, я вас слушаю Василий Дмитриевич. – Подождав пока схлынет масса, Василий подошел к ней в дверях и взял за руку.
– Тонечка, – вдруг дрогнувшим голосом сказал он. – Не уходите, пожалуйста, мне необходимо кое-что вам сказать.
Затворив свободной рукой дверь, он повёл её к сцене. Взойдя по ступенькам, Василий сел на один из стульев у длинного стола и, притянув девушку, обнял её. Она не сопротивлялась, но сквозь тоненькое платьице ощущался трепет её тела. Василий опустил свои руки и провёл ладонями снизу, от икр и, взяв упругие её ягодицы, он почувствовал, как забилось бешено у него сердце. «Вот ещё, – подумал он. – Прямо как в первый раз».
Тоня опустила свои руки ему на плечи и, запустив свои пальцы в его волосы, вздохнув прижала его лицо к своей груди. Его как прорвало. Будто в него вселился бес. Василия колотило, руки у него тряслись, дыхание прерывалось, будто после долгого бега. Он подхватил её и, усадив на стол, стал стягивать с неё трусики.
– Милая, милая, милая, – дрожащим голосом повторял он. – Я не знаю… Я не могу… Я хочу… Мы должны…
<…>1.
Страсть утихла. Василий поднялся и встал на колени, поднял левую руку и поглядел на часы, они показывали 4 часа 15 минут утра.
Повернув голову, он увидел на заднике портрет генсека. Никита Сергеевич, хитро прищурившись, как бы намекал: «Эх ты, а тебя ещё в парторги института рекомендовали. Ая-яй. Нехорошо как-то. Нет чтобы как все люди – на кровати, так нет же – на столе, где принимаются важные решения. Людей в партию принимают. Ничего святого нет».
Сев на столе, Василий надел рубашку, затем, соскочив на пол, натянул брюки и, заправившись, подошёл к лежавшей на боку Тоне.