Звуки Калькутты конца ХХ века
Столичного блеска нет.
Дворцов запущенных рты
о славе былой бормочут.
Давно немощь нищеты
усталый гложет город.
Он стонет по ночам,
не позволяя своё сердце
убить проблемам-палачам.
На крепких плечах миллионный
тяжёлый груз беды
и только прибывают люди,
спасаясь от большей нужды.
О, Калькутта!
И снова день. Жить-то
потребно, выслужить гроши.
Подбадривает друг друга,
весёлым словом смешит.
Город в полный голос —
язык ещё как богат —
кричит о превосходстве
огромной Индии вдогад.
О, Калькутта!
На улицах неистовый шум:
бряца́нье машин, скрип
телег дребезжащих,
повозок визг и хрип
клаксонов рикш, треск
мотоциклов, вело-звонки…
А скорость кто определяет?
Неспешные самые ездоки.
Мычит в центре улицы
корова. Нет прощения —
на неё посмели наехать!
Ну просто нет уважения.
Прохожие на панели смеются,
свистят на все лады,
снуют вдоль баррикадок
торговцев, которые горды
своими часами, цветами,
камнями ценными… «Покупай!»
Вокруг факира – толпа:
«так… так… давай…»
Тут же на улице воняет
неубранного мусора гора.
Копаются вороны, нищие…
Привычно их не замечать.
Кастрюли бряцают – еда
ресторанной совсем не хуже.
Накормят вас пирожками,
посуду вымоют в луже.
О, Калькутта!
Цинично-похабное место —
борделей, кабаков район.
Детишки проституток – там же.
Секс-маклер притаён,
проповедником оглушён.
Кряхтенье борцов, мочи́
урчанье у стены —
мужское право. Молчи.
Несётся страшная брань —
пьяница горький, что б ему,
споткнулся о дохлую собаку
и тут же забылся в дрему.
По радио песни хинди
гремят по всей слободе,
серьёзные бенгальские —
на концертах… не везде…
Внезапно музыка прервалась.
Бууууууух-ух – другие басы…
электроэнэргию отключили.
Надолго. На долгие часы.
О, Калькутта!
Игру продолжили уличные
музыканты. Не огорчили…
Бренчанье ножниц цирюльника,
тягучий скрежет точила
и рёв угрюмого скота…
Как расслышать шуршанье
и шелест складок сари,
нарядных по-фазаньи?
Прислушайся! Лучше приглядись.
Звучание грациозней тогда.
В парке – аромат цветов,
голубок