– Но мы и не заберем время. Наоборот, вы на наших процедурах отдохнете. Помолодеете. Я специально изучал ваш рынок. Мы здесь реально лучшие.
– Готова и поверить. Но важный пунктик есть. От него не деться.
– Какой важный пунктик?
– Ваши сотрудники меня обманули, так?
Опять взгляд того стакнулся со взглядом другого.
– Но вы же сами подписали договоры? – сказал Валерий Вадимович. – Разве вас заставляли?
– Ясненько, ясненько, – сказала Веруня, записав в блокнот «сама подписала» и поставив восклицательные знаки.
Юристы наблюдали. Она засмеялась:
– Слушайте, я б могла и сразу всю сумму! Почему кредит? Фу! Как говорят гопники, стремно…
– Вы хотите сразу? – спросил Павел, до которого будто не сразу дошло.
– Она говорит, если бы, – поправил Валерий Вадимович. – Что если бы, так она могла бы и сразу.
– Ну да, у меня карта с собой всегда. Ребята, вы что, с карты не принимаете разве?
«Ребята» переглянулись. Павел, каменный, несколько оживил себя и сказал будто заученное наизусть:
– Вера Кронидовна, я сразу увидел, что вы наш клиент. Лучше нашего салона вы ничего не найдете. Мы протестировали здешний рынок – мы здесь действительно лучшие. Вы педагог, представляете, как важен внешний вид. У нас даже директора школ есть клиентки.
– Нет, я не из этих, – Веруня почему-то вспомнила Инну Колейко, подругу детства, которая была директором лицея, а теперь заделалась депутатшей.
Она почувствовала, что устала (все-таки сказываются неспокойный вчерашний день и сегодняшняя бессонная почти ночь, и банк, и почта).
– Если вы не мошенники, – сказала она, отступая, – я приду к вам через два-три месяца.
Они будто изморить ее хотели, не морщась, сглатывали «мошенников». И время они тратили не свое, а ее. И единственное, чего добилась, что Павел принял ее заявление и расписался на втором экземпляре. А расторгнуть договор – нет, нет оснований.
Веруня уложила в сумку файл и блокнот, даже не записав их фразу «нет оснований». У двери на стене висело зеркало, такое же, как в кабинете для процедур, – чуть больше формата А4. Веруня подошла посмотреться, и Павел тоже. Лицо Павла отразилось над отражением ее лица. Его, крупное, вверху, ее, маленькое, внизу. Как будто ванька-встанька, дважды перевернутый. На миг их взгляды в зеркале встретились и тут же метнулись в разные стороны. Павел прошел к двери и, проявляя дешевую галантность, открыл ее перед Веруней.
4
В трехкомнатной квартире, в которой Веруня после смерти матери (март этого года) проживала одна, в прихожей – огромное зеркало. Веруня, подойдя к нему, представила опять ваньку-встаньку в убогом зеркале «ДеШели». Если бы ваньку-встаньку – игрушку – перевернули, то да: голова – шарик поменьше – оказалась бы внизу,