***
Радеев поднялся по обитым тёмно-синим ковром ступеням на сцену. В центре неё стояла трибуна, за которой учёного ждал человек с микрофоном в левой руке. Широчайшая, неестественная, отрепетированная улыбка повисла на лице ведущего. У этого молодого мужчины были светлые волосы, убранные на бок. Казалось, что и мимика и причёска были призваны подсветить происходящее вместе с лучом прожектора. Светотехник мастерски перемещал пятно от прожектора следом за идущим учёным. Артур уже был однажды на подобной церемонии, в качестве гостя. Ещё с прошлого раза он подметил утрированную торжественность, походящую на неприкрытый фальш во всём происходящем. Тогда он не стал углубляться в эту крамольную мысль. Он принимал правила этой странной, но важной для него игры: поставленный голос объявлял фамилию и научное звание премируемого, после чего весь зал, сидя за небольшими круглыми столами по пять-шесть человек, создавали волну аплодисментов. Хлопки ладоней, лязганье пуговиц на манжетах, вереница еле заметных ударов столовых приборов о белую скатерть и затихающий шёпот дам сливались в шквал, что выталкивал очередного новатора от науки наверх, для торжественной речи. Речи, в которой отягчённый глубокими знаниями человек елейно благодарил всех, за всё. Это был своеобразный ритуал, который повторялся из года в год в стенах этого большого помещения с синими знамёнами академий, свисавшими вдоль стен с потолка и красной ковровой дорожкой по центру.
–Гхэм! – Артур почувствовал, как волнение начинает проявлять себя с новой силой. Его зрачки постепенно привыкли к яркому свету, и он даже мог различить лица присутствующих.
–Сказать, что я сейчас чувствую радость – не сказать ничего! – он немного улыбнулся, а по залу прокатилась волна одобрительного смешка.
–Это приятная награда за победу, к которой я шёл всю свою жизнь! Я понимал, что останавливаться нельзя, что нужно обязательно достичь цели, двигаться к ней без отдыха и жалости к себе! Идти к лучшему будущему, которое откроется для людей! – его внимание перетекало с вечерних платьев женщин на галстуки мужчин, на цветы на столах, блики света на бокалах, пока не запнулось. Препятствием стала персона, что продолжала радовать свою глотку угощениями банкетного меню. Невозмутимый гость не проявлял ни толику интереса, ни к докладчику, ни к докладу.
–И, – Артур не давал волю подкатывающемуся смятению от увиденного недоразумения – и конечно это событие не могло, – тон его голоса все-равно становился более шатким. Он снова начал оглядывать лица. И они выглядели уже совсем другими. Он не понимал, как на них одновременно соединяются милые улыбки и уставшие, завистливые, пустующие глаза.
–Гхэм!
«Почему такие лица? Я неправ? Разве я сделал что-то не так?», – лихорадочно пытался понять причину учёный.
Он дважды сбился, но окружающие никак не отреагировали.
–Я без вас