с именем Аристотеля. Некоторые плоды подобного обмана и ныне ещё имеются на наших глазах, между прочим краткое изложение Системы мира, будто бы записанное для юного царя Александра его наставником, философом; это произведение одинаково мало достойно как того, так и другого. Смелость подделывателей нередко простиралась ещё гораздо дальше. Одно важное лицо, друг императора Веспасиана, снисходительно дозволило показать себе автограф мнимого письма, писанного к царю Приаму одним из его союзников, Сарпедоном, царём ликийцев. Нужно заметить, что и само искусство письма, по всей вероятности, ещё не было известно в Азии во время троянской войны. Три века спустя, на рынке в Афинах продавали рукопись «Одиссеи» Гомера, которую владелец выдавал за собственноручную рукопись поэта; здесь мы напомним ещё раз, что, по наиболее вероятному мнению, Гомер и гомеровские герои не знали употребления письма, гомеровские поэмы долгое время передавались из уст в уста и сохранялись в памяти певцов, рассказывавших их на публичных площадях или в палатах важных особ. Следовательно, эти певцы во времена героической Греции были чем-то вроде ходячих книг, содержавших в своей памяти поэтические предания о прошлом. Говорят, что у некоторых туземных народов Америки также имелись «люди-архивы», верно сохранявшие в своей памяти длинные отрывки прозы и даже целые мирные договоры. Подобным же образом, в древней Индии, Веды и длинные эпические рассказы долгое время передавались на память; не доказано, чтобы индийцы знали искусство письма до времени похода Александра Македонского. Даже в нашем столетии и почти на наших глазах был ещё пример такого могущества памяти сохранять древние поэмы: национальная эпопея финнов Калевала записана на бумаге не более сорока лет назад; отдельные песни её распевались и всё ещё распеваются в деревнях странствующими певцами рунойями; из их-то уст они и были последовательно собраны и записаны.
Впрочем, память во все времена могла быть некоторым образом соперником письменности. У некоторых лиц, как, например, у актёров и музыкантов по профессии, она бывает так велика, что удерживает верно такие длинные тексты, что ими можно покрыть несколько сот страниц. Древние знали много примеров такой изумительной памяти: такова именно была память знаменитого афинянина Фемистокла; такова же была память и римского ритора Сенеки, отца философа. Иной раз это искусство запоминания становилось почти низким ремеслом, ремеслом рабов. Философ, имя которого только что было упомянуто, рассказывает в своём XXVII Письме, что один римлянин, богатый и глупый педант, окружил себя рабами, из которых каждый знал наизусть все произведения какого-нибудь знаменитого поэта, так что по знаку своего господина мог повторить тот или другой отрывок, подходящий к предмету разговора с его друзьями.
Но вернёмся снова к книгопродавцам в Афинах и в Риме. Нередко они предлагали покупателям экземпляры, весьма ценные по различным причинам. То они были замечательны по качеству папируса
