– Орать громко будет, – пояснил действительный статский советник. – Слюни пускать. Когда готов будет говорить, рот освободим.
– Не дождешься, сатрап! – выкрикнул Борис.
Более он ничего не успел сказать. Жандарм ловко завязал ему рот какой-то тряпкой. Говорить более не получалось – только мычать.
Действительный статский советник тем временем подошел ближе и несколько секунд молча разглядывал Бориса. В его взоре не было злости и ненависти, как у следователя или Татищева, к чему Савинков уже привык. Незнакомец смотрел на него гадливо, как на тифозную вошь. Затем он пробежался пальцами по телу Бориса, легко нажимая подушечками в каких-то ему интересных местах. Было щекотно. Внезапно под одним из пальцев будто током ударило. Борису было знакомо это ощущение: в одной из своих личин он подвизался в роли монтера, тогда и познакомился с электричеством.
– Кажется, здесь, – пробормотал незнакомец, вытащил из-за обшлага мундира маленькое шильце с ручкой-шариком на конце, какие используют скорняки для мелких работ, после чего воткнул его острым кончиком в тело арестанта.
Судорога скрутила тело Бориса. Так больно ему не было никогда в жизни. Боль терзала его, разрывая на части – его словно пилили заживо, причем тупой деревянной пилой. Терпеть этого не было сил. Мочевой пузырь и кишечник арестанта избавились от своего содержимого, в комнате завоняло, но Борис этого не ощутил. «Господи, дай мне умереть! – билась в голове отчаянная мольба. – Скорей, Господи!» В этот миг Борис забыл, что он атеист и страстно молился тому, чье существование ранее высокомерно отрицал.
Внезапно боль исчезла. Это было блаженством: великим, ни с чем не сравнимым – даже с близостью с женщиной. Радость охватила Бориса, он облегченно вздохнул и уже осмысленно посмотрел на своего мучителя. Тот выглядел невозмутимым.
– Будешь говорить? – спросил спокойно. – Если согласен, кивни.
В ответ Борис завертел головой. Не дождется, сатрап!
– Значит, повторим, – заключил сатрап и вновь воткнул в тело Бориса свое жуткое шильце…
2
Командир Отдельного корпуса жандармов встретил меня настороженно.
– Позвольте узнать, Валериан Витольдович, – сказал после того, как я представился и получил дозволение общаться без чинов, – чем вызван ваш визит? Я получил от государыни странное повеление: оказывать вам содействие в следствии о покушении на монаршую особу и никоим образом не препятствовать. Чем это вызвано? Государыня недовольна мной? Чем вы можете помочь? Вы спасли жизнь императрице, за что я, как верноподданный ее величества, всемерно благодарен, но при чем тут следствие? Ведь у вас нет опыта в этих делах.
– В следствии – нет, – согласился я. – А вот помочь развязать язык задержанному террористу попытаюсь. Насколько знаю, он молчит.
– Бесполезно! – махнул рукой Татищев. – Это Савинков, хорошо известная личность. Кремень! Терять ему нечего: на нем неисполненный