буркнула Марика. «Теперь я такая же, как мама, – грустно подумала она, – и ничего не могу поделать со своими детьми – как будто двигаюсь постоянно куда-то, но все впустую. Дети совершенно несобранные, развиваются не осмысленно, не слушают меня и разбредаются кто куда. Таис никуда не стремится и ничего не хочет делать, а ведь ей уже девять лет! И даже школьные уроки я делаю за нее, потому что она ленится делать их как следует. В кого я превращаюсь? Когда-то я надеялась, что все будет совсем иначе – с самого детства я общалась, занималась с Таис, гуляла с ней, ночей не спала, когда она болела, носила ее на руках, выкладывала на свое тело, забирая себе ее болезнь, а теперь она меня даже слушать не хочет, перебивает и передразнивает. И наказания не помогают – она не берет в голову то, что я ей говорю, пока не подходит отец, которого она немного боится. Это какая-то безнадега – все происходит, как происходило у нас с матерью, она заботилась о нас, а мы ее абсолютно не слушали и слышать не собирались. Наверное, так будет и у меня, но я ведь не собираюсь цепляться за детей – я просто хочу им помочь, а они в буквальном смысле не видят меня. Так тоже не пойдет, пусть теперь Алекс этим занимается, я действительно не справляюсь. Пойду, поплаваю», – сделала она вывод и словно бы вышла из своего негативного энергетического сгустка, навеянного мыслями о детях. Ей было страшно, потому что дети выходили из под ее контроля и устремлялись туда, куда по ее мнению им не следовало, поэтому она решила, как всегда это бывало в сложных случаях, расслабиться и отдохнуть, направилась к морю, села прямо на песок, какое-то время смотрела на воду, небо. Сильные, гордые, упитанные чайки, кружащие неподалеку, не переставали ее восхищать, напоминая, какой непростой может быть жизнь, и как эта мужественная, отважная птица, живущая на море, не боится жестоких холодных ветров и ныряет в грозные волны, чтобы добыть себе еду. Марика решила отпустить печаль – пусть летит себе вдаль вместе с морским ветром, пусть чайки унесут ее на крыльях, а она начнет все заново, попробует поговорить с детьми иначе и теперь наверняка у нее получится, ведь это не может не получиться, если она в это верит и если попробует теперь сделать все по-другому:
«Я не хочу лить слёзы о былом и к лучшему уже я не стремлюсь —
Покинула теперь мой тихий дом сомнений и страданий злая грусть…
Увидела себя со всех сторон: светлы, как день и в тот же миг черны!
И поняла, что идеал – лишь сон, лишь тень обратной стороны луны.
Как просто… Только пут не разорвать, не поломать законов бытия!
И одиноко в пустоте страдать обречены навеки ты и я.
Но сделан шаг – вопросов больше нет, ответы быстро остужают пыл.
Уже не радует сияние побед за счёт обрубленных кому-то крыл.
А чайка кружит-кружит среди волн, рыдая, прячет слёзы среди брызг
И в шуме тонет вечный ее стон, но в каждом крике зов, а в каждом взмахе риск…»
Как многое море значило для Марики! – свободу, простор, надежду, радость прикосновения воды к телу, наслаждение, восторг
