Глава вторая
Будни по-ермолаевски
Утро для семьи Ермолаевых – пора испытаний. Начинается оно со святая святых – кухни, где кипят и булькают в литровой кружке бабушкины бигуди, пахнет кофе и яичницей, папа читает газету и жуёт бутерброд, истошно орёт Барсик, выпрашивая корм, а мама, время от времени поплёвывая, пытается накрасить ресницы полузасохшей тушью. Этот известный, наверное, всем мамам приём позволяет ещё месяц-два не покупать новую тушь, которая, как жалуется мама, поглядывая на жующего папу, так дорого стоит.
Но главное действие начинается тогда, когда все члены семьи решают вопрос, кому сегодня будет предоставлена честь снарядить рыжего «монстра» и доставить его к месту обитания подобных ему особей из отряда шкодливых. А это сложная задача – ведь все спешат, всем некогда, и, естественно, каждый клянётся и божится, что страшно опаздывает.
Яшка любит наблюдать, как взрослые, словно те же дети, идут на различные хитрости и уловки, чтобы первыми выскочить из квартиры и избежать таким образом участи «конвоира». И тогда в игру вступает таинственный «барабашка», по вине которого вдруг исчезают мамины ключи или дедушкины очки, а папа иной раз долго не может распутать свои шнурки, высказывая при этом весьма интересные мысли в не менее интересной форме. Одним словом, кто менее проворен и хитёр, остаётся, как говорится, с носом, то есть с Яшкой.
Сегодня не повезло папе.
– Не твой день! – радостно посочувствовала мама и упорхнула, послав воздушные поцелуи любимым мужчинам.
– Сегодня не мой день… – пробурчал с досадой малыш, переступая через порог учреждения, с которым связано так много надежд пап и мам, словно пчёлки, трудящихся на многочисленных полях и нивах и забывающих порой о собственных «цветах жизни».
Вот и стоит «цветок» наш в раздумьях, то и дело теребя большую зелёную пуговицу возле ворота своей новенькой рубашки, будто бы она виновата в том, что на завтрак сегодня опять будет его «горячо любимая» манная каша – холодная, густая и с комками. Вершина поварского искусства!!!
Ну не любит Яшка кашу эту, да ещё молоко кипячёное, да ещё с пенкой ненавистной, которая, как на зло, попадается именно ему. А они (взрослые) этого не понимают, заставляют есть, когда не лезет, и наказывают, если сопротивляешься.
И не раз по окончании обеда Яшку оставляли за столом, пока не доест, и он долго ковырял ложкой, с грустью наблюдая, как другие играют в солдатики.
Но сегодня всё будет иначе. Надоело всё время быть наказанным. Дома и так бушует гроза! Нужно что-то придумать, изменить тактику. И Яшка, выпятив грудь и заложив руки за спину, как Наполеон (тот толстый император в смешной треугольной шляпе, о котором рассказывала бабушка), стал прохаживаться вдоль столиков с тарелками, где удобно расположилась каша. Он прикидывал в уме план дальнейших действий.
Ведь