– Андрей, пойдём отсюда, как-то мне не нравится, такое ощущение, что мы без спроса зашли в чужой дом.
– Леночка, люди покинули его давно. Уезжали в спешке, даже еду недоели и вещи не собрали.
– Пойдём, мне как-то жутко.
Мы вышли на улицу и обошли дом кругом. Похоже, что его собирались расширять. Стояла недостроенная стена из камня, рядом была заметна большая куча камней, вся заросшая травой. Под деревом когда-то стоял стол, теперь он был весь развалившийся и сгнивший. За посёлком стояли деревья, мы пошли туда. Это была оливковая роща. Деревья были старые, но за ними кто-то ухаживал. Они были окопаны, между стволами земля распахана. Мы вышли из ограждения и подошли к берегу. В метрах ста было видно место, где стояли рыбацкие лодки. Несколько лодок были совершенно разрушены временем, но была пара лодок, которыми ещё пользовались. Были видны следы, как их волочили в море. В лодках лежали разобранные и высушенные сети. Вёсел не было, видимо, рыбаки забирали их с собой. Наступал вечер, солнце садилось с противоположной стороны от моря – в горы. Нам стало немножко жутковато, словно мы прикоснулись к чьей-то тайне. Несколько взволнованные увиденным, мы вернулись в свой комплекс.
На другой день мы лежали на пляже. Я читал Лукьяненко, Лена – турецкий разговорник.
– Андрей, а хорошо бы узнать, что это за посёлок и почему оттуда ушли люди, – Лена отложила разговорник и повернулась ко мне.
– Конечно, интересно, только у кого мы это можем узнать?
– Наверное, нужно поспрашивать у местных киприотов.
– Пожалуй у местных, причём не у молодых, а у тех, кому сейчас за пятьдесят.
– Почему ты так думаешь, Андрей? – спросила Лена.
– Потому что посёлок оставили скорее всего во время войны семьдесят четвёртого года, и дома давно заброшены, наверное, лет сорок назад.
– А где нам найти такого ветерана?
– Не