– Неа, – мотнула головой Любава.
– Ну дала, – крякнула девица. – Развела… стало быть.
– Угу, развела, – поддакнула княжна.
– Ладно, – поджала губы боярышня. – Давай спускаться что ли…
– Давай, – улыбнулась Любава, но даже не шелохнулась, ожидая прыти от незнакомки.
Девица глянула вниз, втянула воздух поглубже:
– Не могу, – выдохнула так, будто спрыгнуть собиралась… мыслями сиганула, а бренное тело на месте осталось.
– Во-во, – поддакнула понимающе Любава.
– Эй, красно-девицы, – насмешливо посматривая на Любаву и боярышню, Иванко в окружении нескольких мальчишек спокойно приблизился к столбам, – и долго вы там сидеть будете? Слезайте! – мотнул головой.
Девчонки угрюмо переглянулись и тяжко вздохнули:
– Не можем, – хором получилось, отчего княжна и боярышня вновь уставились друг на друга. – Мы – боимся!.. – признались стыдливо.
Вот тогда Любава и узнала, насколько богат язык Иванко. До сего момента она свято верила в его удивительное умение говорить не как простые холопы, а воспитанно, заменяя бранные слова более мягкими… Но чего нельзя не отдать – его не портило сие познание, а как он уместно применял каждое… Прям заслушалась – уж очень ярко звучало и красочно.
– Курицы безмозглые, – чертыхнулся напоследок от бессилия.
Любава губы обиженно поджала и гордо подбородок вздёрнула:
– Сам такой! Гусь неощипанный!
– Пф! – хрюкнула боярышня, но так резво, что тотчас взвизгнула, чуть не рухнув со столба.
Иванко ещё что-то желал бросить в ответ, но лишь раздосадованно отмахнулся.
– И чё делать? – нахмурился Добротко, нарушив повисшее молчание.
– За лестницей сбегать? – предположил осторожно Гаврилка.
– Угу, – скривился Афоня. – Покуда дотащишь, ночь наступит…
– Да и как незаметно уволочь? – поддакнул Радька. – Кто увидит – вопросов не оберёмся.
– Во-во, – Борила зло метнул взгляд на девиц. – А как прознают, что младшая княжна на столбу сиднем высиживает – огребём – мамка не горюй!
– Так, – почесал затылок Митятич, – сам за каждой полезу, – рассудил задумчиво и тут же девицам: – Руками меня не хватать, не мельтешить и молчать! – грозно и пальцем на каждую. – Первую буду снимать тебя, ткнул на боярышню.
– Я первая забралась, меня и надобно первой снимать, – возразила Любава.
– А за то, что языком мелешь много – посидишь чутка больше!
Любава хотела руки на груди скрестить, выражая всем видом оскорблённую честь, но усидеть без страховки было страшнее – вот и вышло нелепое телепание, которое тотчас насмешило всех. И до того скверно стало княжне, что всхлипнула, к стыду признавая, что рева под стать другим девчонкам, хотя до сего момента упиралась – не такая!
Иванко в пару рывков оказался