Наотдыхалась я вдоволь. Все сидела дома, смотрела телевизор и в окно, на заметаемый снегом двор.
Приезжала мама, поохала, дала денег. Ведь больничный в нашей конторе выходил совсем копейки, а нужно было за квартиру платить. Мама прожила с нами два дня. В это время Толик прятался у друга. Мы с Ленкой боялись, что мама не поймет нашу специфическую «семейную» жизнь втроем.
Я очень была рада родному человеку. Пока не видела, не понимала, как соскучилась. Все липла к ней. Мама даже в шутку спросила, не забрать ли меня домой? Я подумала, и отказалась. Не смотря на шиканья Ленки, призналась, что у меня здесь есть любимый человек. Мама захотела познакомиться, но я возразила: «Рано еще! Отношения толком не завязались».
–К весне приезжайте в гости с женихом, и с Леночкой! – пригласила мама.
Потом забила холодильник деревенскими продуктами и удалилась на автовокзал.
Заканчивался месяц моего домашнего ареста. Осталось только снять гипс, и я свободна.
Так соскучилась по Сергею, что многое бы отдала за то, чтобы увидеть его лицо. Или, хотя бы, услышать голос.
Но в больнице меня ждал крайне неприятный сюрприз. Кость срослась неудачно. Необходима операция!
Это была первая операция в моей жизни под общим наркозом. Страх сковал все тело, но я плыла по течению, доверяясь врачам, и стараясь ни о чем не думать. Операция надолго уложила меня в больничную койку. Но я не чувствовала особой боли или неудобств. Только остро скучала по маме и Сергею.
После первых тяжелых дней, я воспрянула духом, и даже познакомилась с двумя моими соседками, которые тоже оказались молодыми девчонками.
Девушки оптимистичнее относились к своим травмам. Роза, двадцатилетняя смуглянка с забавными косичками, радовалась, что сломанная рука помогла отсрочить сессию, к которой та не успела, как следует, подготовиться. Она неугомонно болтала, приставая к медсестрам и соседкам по палате с историями и анекдотами.
Бледная Валя, несмотря на перелом обеих рук, нежно улыбалась, как невеста у алтаря. И выглядела счастливой и уравновешенной. Она, как и Роза, еще училась. Но в консерватории. Роза радовалась за Валю, что та не пианистка, а певица. И компетентно заявляла, что руки в пении не пригодятся, простуда – вот чего стоит опасаться соседке!
Из-за работы, Лена не могла приходить часто, и я находила удовольствие в общении с Розой. У нее на уме были только тряпки и мужчины, и эта пустая болтовня, волшебным образом, успокаивала мои расшатанные болезнью нервы. Разумеется, Розу интересовали и мои любовные похождения. Выяснив, что вспомнить мне нечего, кроме симпатий и пары взглядов еще в институте, Роза