– Здравствуйте, вы священник? Где я нахожусь? – его слова буквально резали тишину, отскакивая от стен коридора. Теперь ошарашенное выражение лица было не только у меня – мы-то до обеда не можем сказать ни слова! Наверное, каждый из нас подумал, что окончательно сошел с ума, а мальчишка, не понимая, чем именно привлек к себе столько внимания, смотрел на меня, ожидая ответа.
– Нет, я не священник. А ты вот, кажется, в Ад попал, – все заготовленные для новичка речи вылетели из головы. Краем глаза я видел, как у Лоренца зашевелились губы. Да что там, они разом зашевелились у всех. Каждый хотел быть услышанным, у каждого появилась вера в то, что теперь больше не надо ждать проклятого обеда и записывать чертовы цифры. Ребенок заплакал – в тишине детский плач разнесся как раскат грома, некоторые даже зажали уши. А другие вскочили и двинулись к мальчишке, пытаясь прикоснуться к феномену. В глазах моего нелюбимого старикашки сквозило безумие – прошли тысячелетия с тех пор, как он слышал детский плач. Я с ужасом понял, что наслаждаюсь этим ревом, как и тем, что череду серых будней разорвало неординарное событие.
Все прекратилось так же быстро, как и началось. В нашу сторону с огромной скоростью из глубины коридора скользнули сразу три тени – с их пути все любопытствующие были отброшены к стене. Меня тоже впечатало в бетон – не больно, но желание двигаться и сопротивляться пропало. Зато загорелось любопытство – неужели сейчас увижу, как выглядят наши надсмотрщики? Лучше бы не видел. На всех троих, остановившихся перед новичком, были черные мантии, под которыми вряд ли прятались ноги (под подолом чувствовалась подозрительная пустота), зато у них были руки – длинные серо-зеленые пальцы с желтыми когтями, никогда не знавшими ножниц.
С одного слетел капюшон, обнажив лысый череп, обтянутый такой же серо-зеленой кожей. Кажется, меня слишком откровенно передернуло. Тварь почувствовала взгляд и уставилась прямо на меня: голубые холодные глаза без намека на зрачки, впалый нос и беззубый рот. Внешне она напоминала червя с человеческим телом. Хотя бояться нечего (я уже в Аду!), шевелиться под этим взглядом не хотелось. Но теней интересовал не я. Их интересовал мальчик, скорчившийся в страхе на каменном полу. Кажется, тени были в смятении и сами не знали, что произошло и как с этим разбираться. Они принялись совещаться, и от их голосов впервые за год я почувствовал не только вполне осязаемую, но и дикую боль. Словно тысячи летучих мышей принялись пищать в гигантские рупоры – голову чуть не разорвало, но я из последних сил пытался сохранять сознание. Последнее, что я увидел перед провалом в темноту, – искаженное ужасом лицо мальчика. ***
Я не знаю, сколько времени провалялся на сером каменном полу. Лампочка горит, дверь наглухо закрыта – видимо, в бессознательном виде меня втянуло в келью. Очевидно, что местная система дала серьезный сбой, но сейчас меня больше всего волнует судьба бедного мальчика. Интересно,