Настоящие девушки, симпатичные и смешливые.
К центральному входу подошли, Ник по сторонам заозирался: в его времена тут всё было разрисовано белой краской – признаниями в любви выпускников к своей «альма-матер», а тут – ни единого следочка.
– Чего это вы, Никита Андреевич, высматриваете? – подозрительно поинтересовался Вырвиглаз.
– Да нет, это я так просто, – Ник даже засмущался. Больно уж важно Владимир Ильич выглядел в своей чёрной классической тройке – не то что профессор, академик целый. Министр натуральный. – Потом как-нибудь расскажу.
Друг за другом, с минутным перерывом, прошли через вахту, встретились в условном месте, около студенческой столовки.
– Диспозиция следующая, – негромко объяснил Курчавый. – Товарищ профессор, Иванов и Бочкин направляются на отлов студента. Бочкину, после означенного отлова, упаковать оного студента и доставить на базу. Задача ясна?
– Так точно, – шёпотом доложил особист, еле сдерживаясь от отдания чести.
– Мы с Кузнецовым следуем за документами и ключами от склада, где находится буровой станок. Встречаемся через час, возле кабинета ректора. Всё, по коням…
Подошли к кафедре родимой, у Ника даже сердце ёкнуло: «изменения» налицо, конечно, но и знакомое проступает повсеместно. Безлюдно было на кафедре, только из одной аудитории раздавался шум и гам, у дверей два хлопчика дежурили – с красными повязками на рукавах и с комсомольскими значками на груди. На дверях объявление: «Срочное собрание четвёртого курса! Обсуждение личного дела комсомольца Матвея Кускова!»
Похоже, вовремя приехали, в самый раз.
Бочкин сразу в карман форменный полез, за корочками, чтобы проход освободить. Но Вырвиглаз его небрежным жестом остановил, к тем красноповязочным подошёл, глянул строго, брови насупил, хлопчики и исчезли тут же, словно в воздухе растворились. Профессор на противоположную стенку кивнул, а там его портрет собственный висит, солидный такой, значимый. Авторитет настоящий, он завсегда своё возьмет: и на зоне, и в заведении учебном…
Под портретом надпись была: «Вырвиглаз Владимир Ильич, профессор, доктор геолого-минералогических наук. 1875 —…». Смотрел Ник на портрет, смотрел, и вдруг вспомнил, что видел его уже, тогда, в 1987, когда в Горный поступал. Он и тогда висел на этом месте. Только, вот, даты там другие значились: «1875—1938».
И как теперь прикажете Вырвиглазу в глаза смотреть?
В аудиторию просочились тихонечко, пристроились на заднем ряду.
А в помещении спектакль настоящий разыгрывался, театральный. Зрители поближе к лекторской трибуне расселись, на трибуне оратор – вылитый Олег Кошевой из известного фильма. Рядом с трибуной, на стуле, парнишка сидел: простой