Девушка быстро, собирая пригоршнями драгоценный груз, заполнила платок. Связала концы платка меж собой и, прижав к себе, произнесла совсем сухими губами:
– Спасибо.
– Ступай, милая, – улыбнулась ей старушка. – Ступай.
Пелагея наблюдала, как пустые сани из ее обоза выстраивались в ряд, а Росинка была все ближе к весам. Вздрогнув от очередного крика весовщика, девушка положил платок с зерном в угол саней, намереваясь достать его в последнюю очередь.
Наконец и ее подвода была готова к разгрузке. Подоспевший Санька хотел помочь, но Пелагея остановила:
– Веди обоз домой. Я догоню.
Санька бросил беглый угрюмый взгляд на весовщика, а потом шепнул Пелагее:
– Фашист он.
Она быстро закрыла ему ладонью рот.
– Уводи их, – мотнула девушка головой в сторону своего обоза.
– Почему, красавица, медлишь? – услышала голос весовщика.
Она оглянулась на него и невольно вздрогнула. Посмотрела вслед уходившему и постоянно оглядывавшемуся Саньке. Потом схватила за углы первый мешок и потащила к весам.
В это время на станцию прибыл военный эшелон. С громким гудком, выпуская в небо клубы черного дыма, паровоз лениво тащил за собой деревянные вагоны-теплушки, в открытых дверях которых стояли солдаты. Состав еще не успел остановиться, а они уже, переговариваясь и смеясь, высыпали на перрон и задымили папиросами.
Пелагее, совсем ослабевшей от голода и от усталости, еле-еле хватало сил стаскивать тяжелые мешки с саней.
– Чего это ухажер твой на помощь не идет? – пристально следя за ней, с усмешкой поинтересовался весовщик.
– Сама управлюсь, – ответила девушка, водрузив очередной мешок на весы.
Зыркнув по сторонам и убедившись, что прибывшие с другим обозом заняты болтовней, мужчина подошел ближе, и Пелагею обдало резким запахом мужского пота и лука (в кармане полушубка весовщика всегда был лук, периодически мужчина откусывал его, объясняя это пользой для здоровья). Девушка отошла к саням.
– А вот попросила бы меня, – елейным голосом произнес весовщик, – я бы помог.
Пелагея протащила мимо него свою ношу и рывком поместила на весы.
– Еще чего! – запыхавшись, бросила она с вдруг проснувшейся свойственной ее возрасту дерзостью.
Весовщик словно ощетинился, недобро сверкнув глазами, вернулся на свое место.
Когда Пелагея ухватилась за край оставшегося последним дырявого мешка, старательно пряча прореху, сердце ее часто забилось, а руки задрожали. У самых весов девушка неудачно повернула мешок – ноша для нее, такой худенькой и обессиленной, была уже слишком тяжела, – и зажатый в кулачке угол выскользнул. Куль упал, и из дыры в нем высыпалось немного зерна.
Девушка ахнула, а весовщик, оторопев, какое-то время смотрел на зерно. Затем он поднял ошеломленный взгляд на испуганную Пелагею и прорычал:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст