Какая-то заунывная православная песня длилась довольно долго. Бейлон лично дирижировал целым классом, состоящим из двадцати мальчиков. Все примерно одинакового возраста – 9-10 лет. На каждом специальная форма, состоящая из бордового жилета, белой рубашки и тёмных брюк. Со стороны это смотрелось даже мило, если не брать в расчёт, что их обучал кивернит в чёрной рясе и с жутковатым лицом.
Едва хор замолк, Герда легонько постучалась в покрашенную красную дверь. Бейлон повернул к ней продолговатую голову, с которой свисали длинные светлые локоны.
– Дети, десять минут вам на переменку, – предельно мягким голосом объявил кивернит, из-за чего мальчики радостно побежали к выходу.
Дождавшись, пока они покинут класс, женщина с тяжестью вздохнула и переступила порог.
– Скажи, Гертруда, что тебя не устраивает в твоей новой бесовской жизни? – начал он безэмоциональным голосом, схватив с серебристого пюпитра текст с нотами. – Возможно, ты получаешь плохое питание?
– Нет, – виновато ответила «инокиня», сдерживаясь от желания поскорее оправдаться за свой ночной промах.
– Тогда, быть может, тебе противна православная атмосфера, в которой приходится жить из-за твоего нежелания остаться в Бесограде? – продолжил Бейлон своё тихое возмущение, спрятав ноты в один из альбомов на книжном стеллаже. – Я по-прежнему пребываю в уверенности, что ты, как никто другой, подходишь на пост губернатора своего уральского городка. И тот инцидент – вовсе не причина для добровольной отставки.
– Как видишь, я не подхожу даже для поиска ясновидящего болвана, – призналась Герда и достала из кармана бутылёк с тёмной жидкостью. – Мы собрали кровь с носилок и с его одежды. Я понимаю, что этого недостаточно. Но она проливалась в тот момент, когда Канунин ещё не превратился в нуллюма…
– Почему ты в этом уверена? – Кивернит подошёл к золотолицей помощнице и с подозрением посмотрел на грязный флакон, наполненный кровью лишь наполовину.
– Мирон и Сако не заметили у него жёлтых глаз, когда забирали у гридей экзархата… Наверно, оракул переродился непосредственно перед тем, как я хотела вырезать у него сердце.
– То есть ты не уверена, – заключил Бейлон, но всё же забрал бутылёк с собранной кровью Степана.
– Очевидно, мне не хватает информации про тех, с кем я имею дело, – пояснила «монахиня». – Я даже не поняла, кто они такие, эти нуллюмы. В интернете про такое не прочитать же…
– Нуллюмы – это бесовское словечко, – принялся говорить рослый «священник» в учительской манере: медленно и с ударениями. – У нас их принято называть «периттами». В буквально смысле с греческого это означает «ненужный».
– Ненужный для кого? – насторожилась Герда, спрятав руки за спину.
– Для тех сущностей, которые