В Сухом Дне не было ни кинотеатра, ни кружков для талантливых детей, ни кафе, ни торговых центров. В Сухом Дне был стадион, где я занимался на турнике, чтобы быть, как все, а ночью трогал случайную девушку, сидя с ней на трибунах под надкусанной луной. В Сухом Дне был тренажерный зал, тесная комнатка размером два на два, куда набивались по десять парней разом: они врубали музыку, выкручивали сабвуфер на полную мощность и тягали железо. И я тоже тягал, пытался, по крайней мере, чтобы быть, как все, чтобы не отставать от людей, чтобы не быть одному. Я пил алкоголь вечерами со всеми, но так и не понял вкуса пива, зато втянулся во вкус водки. И у меня были друзья. Мне было пятнадцать или шестнадцать, и у меня была подруга – все они были старше меня, но я не был один. Мои родители не знали, что со мной происходит, и сильно расстраивались. Они переживали. А теперь я сижу здесь, в этой дыре, уставший, всеми покинутый, смотрю на район в окно. И хотя внутри в квартире у Евы всё сделано красиво (новый ремонт), за окном непроглядная серость. Нищие постоянно просят денег, алкоголики роются в мусорных корзинах. На лавках по выходным молодые матери с колясками устраивают пивные церемонии. В подворотнях кружатся трупные мухи с камерами вместо глаз. На тротуарах серебрятся битые бутылки. Я ищу тела по кустам, как искал следы мёртвых, будучи ребёнком. Но тут только Агенты, которые ждут, когда я оступлюсь и покажу свое истинное лицо. А ещё ангелы, сосущие твердые соски мёртвой женщины – матери всего живого.
Повсюду девушки, одетые, как проститутки, но модные и молодые, а я хочу их всех и ненавижу себя за то, что хочу их, а не Еву. В луже возле мусорного бака использованные презервативы. На парковке курлыкает мёртвый голубь, которого поделят и растащат по подвалам слепые коты. Дальше этого злачного района только река и лес. Это конец города, край моей жизни, и я хожу здесь, гляжу себе под ноги, ищу среди корней деревьев человеческие кости, так как это идеальное место, чтобы спрятаться и напасть на кого-нибудь. Сидя в кустах с Агентами я мастурбирую на проходящих мимо девушек, а они не видят меня. А может, я сплю под кустом, как настоящий алкоголик, и мне это всё снится.
Шастая по лесам в Сухом Дне, я натыкался на разное, в том числе на старое, давно заброшенное кладбище, где в прежние времена хоронили заключенных: тех, кто так и не вернулся домой, тех, кто остался нигде навсегда. Самопальные кресты попадали, земля провалилась, могилы ушли под землю, легко было упасть в одну из них. Я чувствовал себя везунчиком, победителем в лживой викторине, когда находил пару человеческих черепов без кожи, которые сырая заботливая мать-земля сама выплёвывала наружу, как будто не хотела иметь ничего общего с этими людьми. Мы с парнями из кряк-бригады, моими бывшими друзьями, собирали эти