Глядя на узор Флайи, Вэя понимала, почему той не нравится быть в мире красок – то, что получалось у нее, было чем-то неопределенным, непроявленным. Как правило, это было просто наполненное золотым свечением пространство, и в нем только лишь насыщенность цвета и золотых искр была слегка неоднородна – где-то темнее и искристее, а где-то светлее и почти без мерцания.
– Что со мной не так? – спрашивала Флайя. – Неужели я настолько скучная?
Вэя решительно не понимала, как такой прекрасный золотой свет может быть скучным, но самой Флайе всегда казалось этого мало. Вэе же очень нравилось, как они сливаются с Флайей – ее рисунок словно начинал светиться изнутри, а в золотое пространство самой Флайи она привносила редкие полуразмытые элементы узора. Вэе казалось, что эта их неопределенность, незаконченность, размытость в золоте придает им шарма, но Флайе и тут хотелось четкости, ясности и прорисованности вместо недосказанности, оставляющей простор для фантазии.
Самый красивый рисунок получался там, где соединялись Влаз и Кёльне. Близнецы, вроде бы такие разные, но когда они объединялись, всегда получалось что-то невероятное. Нельзя сказать, что они полностью сливались – элементы их узоров оставались прежними, но при этом из них складывался новый образ, непохожий на те, какими они были по отдельности. И если другие касались друг друга только на границах, то они постепенно объединялись почти полностью. Их рисунок двигался, менялся, в нем появлялись отдельные новые элементы, а что-то, наоборот, исчезало, и это была захватывающая и всегда новая история.
Потом Вэя снова возвращалась к себе, к своим мыслям и чувствам. В них снова проступали мысли о Шае и, конечно, о Шамуи – таком, каким она его любила. Когда они с ним попадали в мир красок, то не просто дополняли друг друга – они всегда порождали что-то новое. Они были единственные, кому удавалось действительно стать одним целым, и это всегда вызывало совершенно невероятные ощущения у обоих, да и остальные души из круга это чувствовали.
– Почему мы все не можем так объединиться? – задавался вопросом Шамуи. – Ведь мы могли бы тогда создать что-то большее вместе.
Вэя скучала по этим ощущениям, скучала по нему, по Шае, и ее рисунок снова стал меняться, краски посветлели, утратили свою яркость, стали прозрачнее, легче. Вместе с этим изменились и их общие узоры с другими душами. Нужно было сменить настрой, и Вэя постаралась уловить свое вдохновение. Тона остались светлыми, но стали более яркими, а узор начал напоминать распускающиеся пышные цветы.
Мысли текли, переплетались, вместе с этим менялись узоры. Вэя не могла сказать, сколько они провели времени в мире красок, но внезапно ее словно потянуло что-то назад.