Через день, как и было велено, Артемида барахталась в густой темноте прихожей, тщетно пытаясь отыскать выключатель. Не найдя, так и поплыла вдоль стенки, шурша пересохшими обоями, сметая древние паутины, считая локтями и коленями неприветливые углы.
Из-под бабусиной двери сочился рассеянный, зеленоватый свет. Ада вошла без стука.
Приподняв мешки пергаментных грудей, Розалия сидела на постели. О чём думала – неизвестно, но сердце ее стучало разборчиво и уверенно.
Внимательный доктор в голубом халате, что-то выслушивал в дряхлеющем организме, попутно блуждая взглядом по передвижникам, плотно засидевшим стены бабусиной опочивальни.
Но если бы он поднял голову выше к потолку, то ужаснулся бы, как Артемида, взглянув в пустые глаза чудовищ. Их железные челюсти, сжимали золоченые цепи, крылья были угрожающе раскинуты. Подвешенные на цепях, изумрудно сахарные головы светильников, покрывали комнату таинственно–зловещим светом. Без сомнений, рихтовали югендштиль-монстров на заре прошлого века, в одной из буржуйских столиц Европы для какого-нибудь миллионщика-фабриканта. Уж слишком хищны и эксклюзивны были они на вид.
– Неплохо, неплохо… слыхал я и похуже, – отрываясь от Розиного тела, заключил эскулап и заставил бабушку открыть рот. – Неплохо… Ложитесь.
Он нажал на живот. Живот откликнулся.
– Стул давно был? – обратился он к Аде. Вопрос поставил её в тупик. – Так, понятно.
Врач присел к столу и стал быстро исписывать амбулаторный листок, изредка озирая стены.
– Какого года?
Ада снова не нашлась, что ответить, попеременно глядя то на «айболита», то на настенные шедевры.
– Бабушка ваша? – доктор пошел на вторую страницу мелким убористым почерком. – Ваша бабушка? – он размахнулся и, поставив загогулину подписи, развернулся к Аде.
– Нет. Я знакомая.
– Неплохо…
Доктор возвратился к Розалии, все в той же позе прибывающей на своем ложе, нацепил манжету на предплечную кость, вставил себе в уши макаронины фонендоскопа и стал энергично тискать резиновую грушу тонометра.
– Готовьте кружку! – приказал эскулап. Но Ада даже не представляла, что за кружка и где её искать. Раз кружка, должна быть на кухне.
В кухне у раковины Маруся возилась с посудой. Брызги, разлетаясь по сторонам, влажным ковром оседали на пол.
– Маруся Аполлоновна, Розалии Эммануиловне нужна кружка.
Маруся безучастная к её просьбе, благоговея, надраивала алюминиевый бок сотейника, словно с сегодняшнего дня убогий ширпотреб предприятия «Металл-Посуда» объявили царским столовым серебром и назначили на должность ведра для шампанского к столу олигарха средней руки.
– Маруся Аполоннаааа… – повторила Артемида, пальцами ощущая прохладную влагу, щедро напитавшую войлочные подошвы. Трюк с оглохшей бабушкой удавался приживалке отлично. Таким образом, она демонстрировала свое скверное расположение духа и нежелание общаться. Но Ада была настойчива.
Маруся,