В Таиланде Фотик первое время настолько был хмельной от яркого солнца, жгучего ветра, ослепительного моря, что даже дурил с фокусировкой. Вокруг была феерия красок, света, теней! Загорелый много смеялся и целовал свою конопатую подружку. Её растрёпанные волосы, ямочки на щеках, её белозубая улыбка, её красный купальник… А ещё много закатов и рассветов, заморские фрукты, зелёные, лиловые, жёлтые… Небо в облаках, без облаков, с самолётами, с листьями пальм…
Фотик жадно впитывал каждое новое мгновение, которое оставалось в нём. Порой он мысленно кричал Загорелому: "Смотри, смотри! Смешная шляпа на иностранке! Смотри, пухлая обезьяна! Смотри, слоновьи уши!" Очень скоро Фотик настолько наполнился Таиландом, любовью, смехом, счастьем, что даже Загорелый это заметил и пожалел, что не купил запасную карту памяти.
А Фотик не хотел пока новую карту памяти. Он хотел смаковать сохранённые мгновенья, пробовать их на вкус вновь и вновь, согреваться цветом и светом, чувствовать внутри себя жизнь!
История пятая. Денежная.
После Таиланда дни потекли неспешно и мирно. Дружеские встречи, семейные посиделки… За столом, у костра, с букетами, в обнимку, улыбки, поцелуи, подмигивания, шашлык… Уж сколько шашлыка было в Фотике, аж до изжоги! Но Фотик не жаловался. Ни в коем случае. Слишком живы были ещё воспоминания о тюремной жизни в офисном столе.
Да, режим Автомат. Да, знакомые лица и сюжеты. Но это жизнь! Фотик старался ценить её мгновения, старался снимать так, будто каждый день последний! Иногда втихушку добавлял яркости или насыщенности, сохранял симпатичный блик, прятал лишнюю деталь, добавлял резкости. Он слышал, как часто Загорелый довольно цокал языком, рассматривая фотографии на дисплее, и повторял: "Качество, качество какое!"
В такие моменты Фотик тихонько вздыхал. Ему хотелось обнять Загорелого от души, по-свойски, и рассказать, каким бывает настоящее качество. Но Загорелому было не до того. Он был просто хорошим парнем. Не Хозяином.
Загорелый спокойно мог отдать Фотика в руки нетрезвого друга или вообще чужого человека, если считал нужным. Когда такое случилось в первый раз, Фотик смертельно обиделся. Но потом как-то само отлегло… Да ещё родился малыш. Там уже всякий хватал Фотика, чтобы заснять маленькие ручки, маленькие ножки, пузыри и гуканья. Фотик порой и сам бы начал снимать этого нового голыша, будь у него руки и ноги. Так что, Загорелого Фотик простил. Но Хозяином его не считал.
Время продолжало бежать. Вроде бы ничего не менялось. Но что-то всё-таки изменилось. Фотик однажды заметил, что Загорелый уже вовсе не загорелый, а какой-то бледный и потеряный. Он сидел дома, стучал по клавишам, смотрел в монитор.
– Да он не видит ничего, я тебе говорю! – возмущённо гудел компьютер, – глаза внутрь смотрят, а не в меня. Фотик не спорил. Наблюдал. Слушал. Конопатая подружка потеряла свою улыбку. Малыш научился хмуриться. Гости забыли