И все, казалось бы, складывалось вполне благополучно, но тут вмешались другие кочевники, «колыбелью которых были степи Монголии и Туркестана», «производительные силы которых были крайне ограничены» и которые почему-то радикально отличались от «кочевников-иранцев» (т. е. сармато-аланов), пришедших из Средней Азии. «После гуннского нашествия, в середине IV в., на северо-восточном Кавказе в ближайшем соседстве с гуннами появляются тюркоязычные кочевые племена „болгар“ – кутургуров, утургуров, савиров, куманов, а несколько позже аваров. Пришельцы были воинственными кочевыми племенами, которые производили грабежи с целью захвата добычи (неужели только они одни? – М. Дж.)». И далее У. Б. Далгат дает цитату из «Очерков истории СССР» (1958 г.): «Подобно гуннам, они оставили скорее своего рода негативные, нежели позитивные, следы в материальной культуре этого времени» (Далгат, с. 11—12).
Как и весь сонм официальных историков, о причинах такой брутальности тюркоязычных кочевников У. Б. Далгат, разумеется, ничего не говорит; следует принимать на веру, что средневековые тюрки отличались от всех прочих обитателей планеты повышенной агрессивностью и неистребимой склонностью к насилию. Вероятно, их производительные силы действительно «были крайне ограничены», вот и приходилось обирать до нитки все окрестные народы и племена (исключительно мирные и добрые).
Об участии тюрков в этногенезе народов Северного Кавказа исследовательница также не говорит, но отмечает: «С X по XIII столетие северная часть северокавказских степей была занята тюркскими племенами кипчаков. Процесс тюркизации некоторых кавказских народов (балкарцев, карачаевцев, кумыков и др.) имел немаловажное значение для формирования их духовной жизни» (Далгат, с. 13). О том, почему «тюркизации» подверглись именно эти народы, как это могло произойти и какие факты свидетельствуют в пользу такого мнения, ничего не сказано. Не говорит У. Б. Далгат и о том, почему, если эти кипчаки целых три столетия доминировали на всей равнинной части Кавказа, о них нет упоминаний в фольклоре ни одного из народов, населяющих этот регион, нет и этнонима кипчак в их языках (исключение составляют ногайцы).
Далее автор переходит к рассмотрению того общего, что имеется во всех версиях Нартиады, соглашаясь с В. Ф. Миллером, который полагал, что богатырские сказания северокавказских народов представляют собой «один эпический цикл», что проявляется «в обрисовке и характеристике нартских героев, в нартской номинологии, в своеобразии разработки мотивов героизма, в сюжетных и художественных деталях, наконец, в генеалогических отношениях нартских героев». «Сходство нартского эпоса у кавказских народов», как указывал в своих работах Е. И. Крупнов,