«Ну, а вы, как я полагаю, Павел Капитонович Сосновский», – подытожил Новосильцев.
Сосновский кивнул, поглядел на них растерянно, и сказал: «Господа, я не понимаю, как и за что я здесь оказался».
Новосильцев и Великанов переглянулись. Аристарх Петрович прислонился к стенке, скрестив руки на груди.
Великанов же стремительно подошёл к Сосновскому и схватил его за грудки. Нужно сказать, что вид у Игната Петровича был угрожающим. Он тряс Сосновского изо всех сил, угрожающе рыча: «Ты мне всё расскажешь, ты мне убивец всё расскажешь, как ты Варю Архипову убивал!».
При этих словах, Павел Капитонович, не сопротивлявшийся вовсе, а болтавшийся как тряпичная кукла в руках Великанова, вдруг напрягся и вцепился в его руки.
45
Совершенно спокойным голосом он сказал: «Значит, Варя правда умерла.
Её убили. Я думал, что это всего лишь кошмар. А теперь он оказался явью! Но я не убивал эту девушку. На мне достаточно грехов, но греха убийства нет!».
«А я вам верю!», – вдруг раздался голос Новосильцева. Аристарх Петрович сделал знак Великанову, и тот отпустил Сосновского. Затем, Новосильцев постучал в дверь камеры. Тут же дверь открылась и показалась участливая физиономия Ничипоренко. «Вот что, голубчик, принеси-ка нам три чая с лимоном»,– сказал Аристарх Петрович, и, обернувшись к Сосновскому, продолжил: «Побеседуем, сударь, и беседа у нас будет долгая. Вы должны до мельчайших подробностей вспомнить, что происходило в тот вечер. От этого зависит ваша судьба, да и сама жизнь».
«Я всё расскажу, всё вспомню, пусть только он уйдёт»,– кивнул в сторону Великанова Павел Капитонович.
«Ничипоренко! Будь добр, два чая и лампу, темно тут!», – распорядился Аристарх Петрович, незаметно подмигнув Великанову. Ничипоренко побежал выполнять приказание, вслед за ним вышел Игнат Петрович.
Оставшись наедине с доктором, Новосильцев сел за небольшой столик, напротив койки и участливо поглядев на Павла Капитоновича, сказал: «Я вас не тороплю. Прежде всего, вам надо успокоиться. Тогда легче будет вспоминать». Сосновский молча одной рукой массировал висок, а другой держался за затылок.
«Эге, братец. А голова-то у тебя после вчерашнего раскалывается на самом деле, или ты притворяешься?», – подумал Новосильцев.
Вскоре возвратился Ничипоренко с чаем и керосиновой лампой. Сосновский взял чай, медленно прихлёбывая, стал греть руки о стакан, и покосился на лампу. «Зачем лампа?», – недовольно спросил он.
«А я, знаете ли, при беседе люблю смотреть собеседнику в глаза. Так сразу понимаешь, врёт тебе человек, или нет».
«Поверьте, я вам лгать не буду, это не в моих интересах», – сказал Сосновский. «Очень на это надеюсь, и внимательно вас слушаю», – кивнул Новосильцев.
Из рассказа доктора, Новосильцев узнал, что Варя была влюблена в Сосновского. «Да она была просто маленькой глупой девчонкой, которая ходила за мной по пятам и это не скрою, осложняло мне жизнь», – зло сказал Сосновский.
«Но Варя, была очень хорошенькой.