– Фаро-Протера… это где-то на юго-западном побережье? – задумчиво, словно вспоминая, спросил Эйвена охотник, не отвлекаясь от свежевания туши.
– Да, – ответил тот. – Ты бывал в наших краях?
– Далеко же ты забрался, – проигнорировав его вопрос, сказал Хардер. – Что привело тебя сюда?
– Муравьи.
– Муравьи – случайность, – сказал Хардер, бросив на юношу короткий взгляд через плечо. – Ты оказался на их пути, вот и пришлось свернуть сюда. Но куда ты направлялся?
– Я шёл на северо-восток.
– Зачем?
– Захотел прогуляться, – довольно дерзко ответил Эйвен. Учинённый допрос начинал его раздражать, но ещё больше ему не понравилось то, что в голосе Хардера чувствовались нотки превосходства и иронии.
– Ну-ну… Не хочешь отвечать – воля твоя, – добродушно усмехнувшись, сказал охотник.
– Ты тоже не торопишься откровенничать, – нахмурив брови, возразил ему Эйвен.
– Верно.
– И ты не назвал свой посёлок. Обычай требует взаимного уважения…
– Тоже верно… Но не забывай, что это ты пришёл ко мне, а не я к тебе. А потому, я должен знать, что ты за человек и с какой целью появился здесь.
Так что, рассказывай, если хочешь остаться и увидеть то, что видели очень немногие.
– Эти развалины?.. Ты здесь живёшь?
– Можно сказать и так, – уклончиво ответил Хардер.
– Как называется этот город?
– Когда-то назывался Сатти-Йон-Си.
– Что означает это название? Я не могу перевести.
– Ещё бы! Это очень древнее название. На языке… на языке его строителей это означает «Обитель Сынов Света».
– Откуда ты знаешь древний язык?
– Ты задаёшь слишком много вопросов, юноша. Всему своё время. Может, кое-что и расскажу, если сочту нужным, – сурово ответил охотник.
Эйвен согласно кивнул и замолчал, сосредоточившись на работе. Он раздумывал, стоит ли рассказывать малознакомому случайно повстречавшемуся человеку о том, что заставило его отправиться в столь длительное путешествие. Поведение мужчины не казалось ему настораживающим. Все известные ему поселения на побережье поддерживали между собой тесные отношения сотрудничества и взаимопомощи, между ними никогда не было конфликтов и уж тем более столкновений, но при общении с чужаками, изредка посещавшими посёлок, его жители проявляли сдержанность. Это было давней неписаной традицией, уходящей своими корнями в незапамятные времена Великого Раскола. Почему эта традиция сохранилась до сих пор, никто в посёлке не мог ответить определённо, но соблюдали её неукоснительно. Только старейшины могли в разговорах с пришельцами сообщать им ту информацию, которую сочтут нужным передать. Наверное, и этот человек руководствовался тем же при встрече с неизвестным парнем, пришедшем откуда-то издалека в его край. И всё же, без определённой степени откровенности невозможно