Значит, дело в другом. Что ж, не впервые меня встречают недоброжелательно из-за цвета моей кожи. Резкий ответ готов был сорваться с уст, когда парнишка вдруг вскочил и скрылся в узком проходе за лестницей, ведущем в недра здания. Где-то тихо затворилась дверь.
Через мгновение на лестнице показались ноги в массивных черных ортопедических ботинках. Звук их шагов был слишком тяжелым – дум, дум, дум, – будто обладатель ботинок нес что-то очень громоздкое, что в любой момент могло упасть, если вовремя не поставить это на пол. Я попятилась. Вскоре та, кому принадлежали ботинки, вышла на площадку и постепенно, частями, явилась моему взору целиком. Мне показалось, будто у ног вдруг случайно выросли туловище и голова, что выглядело довольно страшно. Неприятное ощущение усиливалось оттого, что дама была в длинном платье из накрахмаленной плотной ткани и ноги ее словно вырастали из плеч. Даже ее лицо, красное, с глубокой сухой трещиной на пятке-подбородке, напоминало подошву.
– Немедля поднимайся, дитя! Ну что ты там застряла! – воскликнула незнакомая дама, развернулась, и снова от нее остались одни ноги. Дум, дум, дум, загремели по лестнице шаги.
Я поспешила следом, волоча за собой чемодан, с каждым шагом ударявшийся о ступеньки; один замок расстегнулся, я задержалась, чтобы застегнуть его, и когда поднялась на площадку второго этажа, дамы в черных ботинках уже и след простыл. Не слышала я ее шагов и выше на лестнице, и потому решила свернуть в широкий коридор, тускло освещенный единственным окном в конце. По обе стороны коридора тянулись закрытые двери.
В коридоре было полно детей в школьной форме, от совсем маленьких, лет примерно шести, до казавшихся мне почти взрослыми. Среди них я с облегчением увидела нескольких чернокожих, азиатов и других, чью расу определить на взгляд было невозможно. Большинство стояли в очередях, ведущих к той или иной закрытой двери; очереди пересекались и переплетались, но не смешивались. Эта картина могла бы показаться упорядоченной, если бы не кое-что странное, происходившее здесь же, рядом: на полу, раскинув руки и ноги, лежала девочка, а другая, постарше, к чьему форменному платью на спине было приделано нечто вроде паруса, что делало ее похожей на динозавра с гребнем, пыталась всунуть ей в рот зауженный конец восьмифутовой картонной воронки, упорно не желающей держаться прямо. Другая ученица беседовала с неким предметом, напоминавшим маленький ромбовидный ластик, то и дело поднося его к уху, чтобы услышать ответ. Трое мальчиков, один, как и я, смешанной расы, пытались засунуть друг другу в глотки ладонь целиком. Хлопнула дверь, и из нее выбежал юноша, изо рта которого струились черные бумажные ленты; распахнув