становилось еще хуже. Из-за этих мысленных терзаний, в голову Влада вбивалась какая-то чушь, какие-то странные образы и звуки, смысл которых был непонятен ему. Он всегда боялся собак, но именно сейчас он думал о тех жестоких тварях, что содержались в охране Цеха. Ему был неприятен запах железа, но мысли о нем навязчиво протискивались в его голову. До ужаса неприятный хруст, треск и хлюпанье… Влад не понимал, зачем он это представляет, ведь от этих мыслей и образов ему становилось страшно и на глаза едва не наворачивались слезы, но он не мог остановиться и продолжал об этом думать, тем самым сильнее и сильнее вгоняя себя в подавленное состояние. Спустя долгие минуты мучений, все прекратилось, так как автобус подскочил на очередной яме и Влад едва не упал со своего сидения. Благодаря этому он был вырван из тех мучительных размышлений, что не давали ему покоя. Решив вновь насладиться свободой, он прилег на сидения и погрузился в приятный мир воспоминаний; в то время, когда он был со своей семьей и все проблемы, хоть и с большим трудом, но были вполне разрешимы. Разумеется, иногда приходилось спать, будучи голодным, по несколько суток подряд работать в Крепости, дабы была возможность обратиться к врачу и конечно ежедневные бои с некрофагистами, а иногда, даже с другими людьми – но это был смысл жизни. Смысл жизни абсолютно каждого человека. Это была борьба, наградой за которую была человеческая жизнь, высшая ценность как считал Влад. Но еще большей ценностью он считал возможность человека принимать решение, а не быть тем, кто это сделает за него. И наконец-то он получил возможность сделать свой собственный выбор самостоятельно. Обдуваемый холодным ветром, пробивавшимся сквозь металлическую обшивку автобуса, Влад согревал себя теми самыми воспоминаниями, которые хотел вновь пережить. Поэтому он был намерен при первой же возможности добраться до своего дома в руинах города. И только сейчас его посетила мысль о том, что если его брат мог спастись, то вероятно он сейчас ждет Влада в их жилище. Наконец-то он начал думать более оптимистично. Путь по остаткам дороги, казался слишком долгим, и изредка приходилось останавливаться, чтобы починить транспорт, а ближе к закату внутри салона все было пропитано едким дымом, вырывавшимся из-под капота в сопровождении шумных хлопков. Свернув с прямой дороги, чудо инженерной мысли в первой же яме встало на месте. Будто в агонии, автобус начал задыхаться кашлем двигателя, а затем и вовсе замолк навеки последним громким свистом, источая из-под капота еще более густой и черный дым. Хлопнув по корпусу, Гена добродушно произнес:
– И на том спасибо, старина.
Сняв с плеча автомат, Серега огляделся по сторонам в сумеречном окружении:
– Значит теперь на своих двоих.
Накинув за спину рюказк из мешковины, Иван вышел из автобуса и решительно направился в сторону, куда было направлено транспортное средство:
– Не стоит тут останавливаться, пошевелимся.
Собрав все полезное,
