Главной статьёй затрат Игвы стали частные дома, которые финансировал Светозар. Много тратилось на жалование работникам администрации и инфраструктуры, а также на пенсионное содержание. Поэтому пока я лежал в больнице, много думал над тем, как буду решать накопившиеся проблемы, как буду бороться с финансовым и социальным дисбалансом, который возник без моего руководства. Ну, и вообще старался думать о том, как буду дальше развивать посёлок.
Но я поправлялся медленно. Впервые рассмотрев свои руки, я обнаружил, что от них практически осталась лишь жёлтая сморщенная кожа да проступающие сквозь неё кости. Через две недели, когда за окном пошёл густой мокрый снег, я уже мог ходить.
– Тебе нельзя вставать! – Попыталась было возмутиться Олеся, но я естественно был другого мнения. Пролежав так долго в кровати, я жаждал свободы перемещения. Мне до чёртиков надоела больничная палата.
Когда я упал на втором шаге, с пола меня поднимали силами всего женского коллектива больницы, который сбежался на вопли перепуганной Олеси.
Моя невеста всё своё время проводила рядом с моей кроватью, забросив школу и другие дела. Меня это и радовало, и одновременно огорчало. А ещё меня беспокоил тот факт, что из видного жениха, я превратился в полуживой скелет. Я потерял около пятнадцати килограмм своего веса. Но Васька говорил, что во всём надо искать позитивную сторону медали.
– Что же позитивного в том, что я так выгляжу!? – Спросил я его.
– Так благодаря тебе в нашей больнице случился прорыв! Медсёстры, лекари и сама Марфа тебе благодарны за предоставленную возможность! – Васькины глаза блеснули озорными огоньками. – Ведь по тебе можно было анатомию изучать!
– Ах, ты ж… – я запустил в него подушкой, но она не долетела до шутника. Он со смехом вышел в коридор. Похоже, моя слабость его забавляла. Раньше-то всё было наоборот. Хотя нет, кажется, я над ним и его слабостью не потешался. Помню, как лично выкармливал его похудевшую тушку, вливал в него ложечкой супчик, когда он восстанавливался от своей раны, а потом ещё неоднократно лечил его от горячки.
Прошло ещё две недели, и я уже мог спокойно двигаться и ходить без посторонней помощи. Я вернул себе часть своей мышечной массы и теперь старался придать телу былую силу и ловкость. Тогда же мне удалось покинуть своё заточение в больнице. Марфа вяло сопротивлялась этому, но ничего поделать со мной не смогла. Кроме того, я ей надоел, постоянными запросами: то книгу принеси, то вдруг захотелось чего-нибудь вкусненького. И ведь главный врач нашей больницы могла бы мне отказать, но я действовал хитро и дальновидно, потому что мою просьбу всегда озвучивала Олеся, отказать которой не смел никто.
Тяжелее всего мне пришлось,