Через открытое окно машины Иван похвалил приятеля:
– Молодец. Я думал, что ты не поедешь.
Эрни подошел к автомобилю. Немного поколебавшись, поставил сумку в грязный ржавый кузов. Потянул за готовую отвалиться ручку на пассажирской двери – раздался скрежет, и дверь неохотно отворилась. Залез в кабину пикапа и устроился рядом с Иваном.
В кабине пахло, точно в подпольной автомастерской где-нибудь на городских задворках: всеми видами горючего сразу, моторными маслами, солидолом, антифризом, стеклоочистителем, сырой резиной и чем-то еще. И было грязно, как и в кузове.
– Почему ты так решил? – в голосе Эрни угадывалось плохо скрываемое недовольство.
– Что?
– Почему ты решил, что я не поеду.
– Да какая теперь разница…
– А все-таки? – настаивал Эрни.
Иван молча возился с механизмом непослушного стеклоподъемника. Эрни терпеливо ждал ответа.
Спустя минуту Иван наконец-то сумел поднять стекло и только тогда нравоучительно изрек:
– Когда люди трезвеют, то им часто стыдно за то, что они наговорили, будучи пьяными.
– А что я наговорил? – недовольство в голосе Эрни никуда не исчезло.
– Ничего такого.
– Так в чем дело?
– Да ни в чем, – как мог отбивался Иван, – просто я подумал, что ты вчера преувеличивал свои проблемы. Неосознанно. Под влиянием алкоголя. Так бывает.
Эрни задумался.
Потом сказал:
– Вообще-то, под влиянием алкоголя проблемы обычно преуменьшают.
– Не скажи, Эрни. У всех по-разному. По себе знаю.
Эрни продолжал:
– Я не преувеличивал. Может, даже наоборот.
– Ладно, – примирительно произнес Иван, – все нормально. Поехали.
Он завел двигатель. Пикап судорожно затрясся. Стекло, поднятое Иваном с таким трудом, подобно сверкающему в солнечных лучах ножу гильотины, тут же с грохотом рухнуло вниз. Эрни вздрогнул, а Иван, грубо выругавшись, плюнул прямо на улицу, благо этому отныне ничто не препятствовало. Машина заревела и, подгоняемая нетерпеливым хозяином, рванула с места, оставляя за собой черную дымовую завесу и густой запах несгоревшего бензина.
2
Они ехали по давно не ремонтированной дороге, неширокой и извилистой. Кусты разросшегося ольховника плотными рядами обступали с обеих сторон дорожное полотно, иногда касаясь ветками с одревесневшими шишками круглых боковых зеркал автомобиля, торчащих на его кабине, будто настороженные уши приневоленного кочевать животного.
Сквозь растрескавшийся серый асфальт, сохранившийся в виде отдельных и непродолжительных участков, пробивалась буйная, не щадящая остатки дорожного покрытия растительность: начинающие отцветать одуванчики; до невозможности желтые, словно желток яйца, снесенного деревенской курицей, лютики; цветущие синим и красным кисти люпина и даже какие-то дикорастущие злаки.