Два дня назад сорокалетнего соседа Виталика хоронили наяву. Алкоголика с многолетним стажем, сына известного режиссера, в периоды запоев опекали всем домом. Четырехэтажный особняк дореволюционной застройки, трижды реконструированный, принадлежал к категории раритетной, от того престижной и очень дорогой московской недвижимости. Квартиры в доме продавались редко, чаще переходили по наследству, и в большинстве из них сейчас проживали заслуженные пенсионеры. Дочка Петры – Маша, так и называла его – «заслуженный пенсионерский дом».
Всего один подъезд и на каждом этаже – лишь две квартиры, ста сорока квадратов каждая, с высоченными потолками и двухметровыми оконными проемами.
«Ориентация на две стороны света», – красиво выразился риелтор, представляя потенциальному клиенту квартиру, почившего в мир иной, Виталика.
Клиент – важный господин в костюме несовременного кроя, которому явно не хватало тросточки, в итоге приобрел весь четвертый этаж, объединив две квартиры. Вторая до сего момента принадлежала одинокому композитору, недавно получившему вид на жительство во Франции.
Какими усилиями важный господин или его риелтор уговорили композитора продать квартиру, которая успешно сдавалась иностранцам за баснословную плату, оставалось загадкой.
«Все имеет свою цену», – подытожил удачную со всех сторон сделку риелтор, и этаж по итогу грамотных совокупных действий теперь принадлежал важному господину в костюме несовременного кроя.
С недугом непутевого Виталика после смерти его отца боролись всем домом. Петра лично устраивала его в частную наркологическую клинику своей подруги. Из лечебного заведения он трижды сбегал, после чего подруга Марина вынесла приговор: «Пока сам не захочет, никто не поможет. У него печень на ладан дышит, в крови – продукты распада, а значит, почки скоро откажут. Через полгода, максимум, либо от цирроза умрет, либо от общей интоксикации, что по сути одна тема. Петра, пойми, он же, словно в коме пребывает. Честно сказать, шансов у него минимум и спасет только чудо, если оно совершит революцию в его мозгу».
Ни чуда, ни революции в мозгу Виталика не свершилось. Из близких родственников у него осталась лишь сильно набожная тетка из глухой тверской деревеньки, которая презирала Москву и все, что с ней связано и состояла в вечной конфронтации с отцом Виталика. Узнав о смерти родного брата, она категорически отказалась приехать проводить. Но на похороны племянника явилась сразу, проявив невероятную прыть в оформлении наследных документов. И вот, через выдержанных по закону полгода, квартира благополучно перешла во владение господина без тросточки.
«Быстро продала, видно дешево, – рассуждала, вечно переживающая за чужие деньги, консьерж Лариса Леонидовна. – Если за композиторскую господин переплатил, то на квартире Виталика точно сэкономил».
Обычно после очередного звонка из вытрезвителя Виталика забирал Василий Митрофанович, старый друг его отца и сосед Петры по этажу. Бывало, что сигналом запоя становилась вода, протекающая «на голову» соседки снизу – пенсионерки Веры Иосифовны, когда Виталик в невменяемом состоянии засыпал в ванной с открытым краном.
В этот раз она первой заподозрила неладное. Её собачка Маркиза всю ночь беспокойно подвывала и Вера Иосифовна, приняв это за плохой знак, решила утром подняться к беспокойному соседу. Она долго стучала в дверь, разбудив всех соседей. Общим решением вызвали с дачи Василия Митрофановича, у которого был второй ключ, но – поздно.
Виталик лежал на диване в гостиной, неловко запрокинув голову на подлокотник, посиневший, в потеках от собственных рвотных масс, которыми, как показало позже вскрытие, он и захлебнулся. В квартире уже основательно прижились запахи перегара, табачного дыма и немытого тела, пропитанного органическими выделениями. Мухи толпились на остатках еды, на грязном подоконнике и уже подбирались к начинающему чернеть рту Виталика. Некогда шикарная квартира, за полгода после смерти знаменитого отца превратилась в жалкое зрелище. Постепенно исчезли картины и книги. Сам Виталик или с кем-то их выносил, не могли понять. Консьерж Лариса Леонидовна клялась, что в дом не проходил никто из посторонних. Но Василий Митрофанович, навещая Виталика, всякий раз обнаруживал, что стены и книжные полки в квартире пустеют одна за другой. Теперь в гостиной остались лишь стол с парой стульев и диван с перепачканной обивкой, на котором и лежало тело несчастного Виталика.
Увидев мертвого соседа, Вера Иосифовна сначала заголосила, потом и вовсе решила упасть в обморок. Вызвали скорую и медсестра с волосами цвета баклажан, нашатырем и сердечной инъекцией привела в чувство сложно отреагировавшую пенсионерку. Потом немолодой доктор с рыжей щетиной на опухшем лице вынул из отвислого кармана несвежего халата блокнот с логотипом лекарства от депрессии, и записал на отрывном листе номер телефона службы, роль которой цинично озвучил труповозкой.
Кроме набожной тетушки из Твери, срочно приехавшей по случаю смерти и наследства, престижная недвижимость в центре подтянула и других