Братство любви Николая Неплюева. А. Малышевский

задаваться этим вопросом. Он мучительно поглощал его даже и тогда, когда устраивать жизнь разумно было не в его власти. Только раб, сделавшийся вещью в руках своего властелина, может не задаваться этим вопросом; чужая воля или собственная страсть заменила ему разум; вопрос как жить? подменен для него вопросом что приказано? Даже раб по положению, сохранивший свободу мысли и желаний, отказаться от этого вопроса не может. Именно по мере того как он определеннее решает этот вопрос, по мере того как выясняется перед ним разница между его подневольною жизнью и тем, что он считает разумным, растет и его стремление к свободе. Разумный человек, свободно творящий жизнь, не может не задаваться этим вопросом в каждую минуту своего свободно разумного существования. В настоящее время, когда человечество во имя разума отказывается от вековечных верований и во имя свободы колеблет вековечные устои, этот вопрос становится более грозным, чем когда-либо.

      Мы слишком разумны, чтобы верить! Мы слишком свободолюбивы, чтобы подчиняться! Разумный свободный человек, скажи, как жить? Горе, горе тебе, если ты не решил этого вопроса! Нет у тебя разумной цели жизни, не может быть разумна жизнь твоя. Жалкое разумное создание! Твой разум отравит твое существование; он осветит позор каждого бесцельного, неразумного шага твоей бесцельной, неразумной жизни. Жалкий свободный человек! Презренный раб случайных обстоятельств, шатаний мысли, пьянства страсти. Горе, горе тебе! Человечество выше всего ставит свой разум. Мне кажется, пора убедиться, что разум – орудие обоюдоострое. Мы заставили его разрушать, он потребует, чтобы мы созидали, и не дозволит нам долго обманывать себя, пряча за мишурными щитами пустое место с грудами обломков; он заставит нас понимать, что это только обманчивые ширмы, и что вся наша жизнь пустая, глупая игра самообмана, а не разумное, великое, стройное дело. Мы хотим пользоваться своею свободою; пора нам знать, что и это обоюдоострое орудие, свобода неизбежно приведет нас в рабство страстей, если мы свободно не изберем высоких разумных целей.

      Итак, если мы не хотим отказаться от права признавать себя существами разумными, нам надо решить этот роковой вопрос: как жить? Это не отвлеченный вопрос досужего ума, это жизненный вопрос, без которого мы не можем жить разумно, а можем только бесцельно прозябать изо дня в день. Никакая наука ответить на этот вопрос не может. Чтобы решить его, надо ответить на целый ряд других столь же роковых, столь же жизненных вопросов, нераздельно, органически связанных между собою, обнимающих в совокупности великую тайну сути бытия.

      Нельзя решить вопроса как жить? – не зная конечной цели жизни; нельзя решить вопрос о конечной цели нашей жизни, не зная цели жизни мировой; и вот мы стоим лицом к лицу с таинственным вопросом о вечной истине, об абсолютной правде бытия.

      На мировые вопросы пытаются отвечать философы. Когда они слабоумны, они говорят с уверенностью нахального тупоумия; когда они гениальны, они скромно предлагают свои гипотезы, думая, как Платон: Мы будем ждать того, будь это Бог или Богом вдохновенный человек, который научит нас и снимет повязку с наших глаз.

      От имени Бога отвечают на эти вопросы основатели религий.

      На