Фольклорный путеводитель по Каргополью. Е. А. Литвин

Как, – говорит, – заревит вот. Такой женской голос. Так я, – говорит, – Валя, одва отошла от избушки». Заплакала, что жгут, – ты подумай-ко. Да вот одва ушла. Я говорю: «Вот, Ольга, позавидовала ты деньгам, и, ты гляди, что сделала – а, что?» [Кто заплакал?] А вот кто заплакал, не знай; говорит: «Так заревело, дак я, – говорит, – одва от избушки отошла». Вот. Заплакали, что жгут. Избушка. Кто там заплакал – не знаю этого, теперь ей уж живой нету. Дак вот у этого председателя сельсовета не ц’ерез долго брат попал под это… под трактор. Розъехал. Уц’ился не знаю где он, приехал в отпуск. Ну вот. И сам тоже заболел, сделался рак – не знаю, к ц’ему-то, дак ведь. Так болел, дак ослеп. Так слепком и умёр, не видел ницёго. Дак до цёго дострадал – то дак, молодой умёр-то он. Ему годов, наверно, сорок было, он умёр. Вот так. Господь наказал. А дыму-ту было, дак видно в деревне было, дыму-ту. Так и… старушки говорят: «О-ой, наверно, – говорит, – избушка на Александровских родниках подожгли». И видели, как оне ехали на дровнях, – дак вот из-за денёг, позавидовали деньгам. Вот было как, в Бога не веровали. А сейчас вот видишь. [Поджигатели тоже умерли или нет?] Умерли оба: она потом попала… автобус перевернулся, да она, тогда у ней… ногу ещё досадила тоже, да. Вот так.

      [СГМ: ] Обе ноги были сломаны.

      [СВП: ] Обе ноги были сломаны.

      [СГМ: ] А потом умерла так, что долго ещё дома лежала.

      [СВП: ] Да, лежала долго дома мёртвая.

      [СГМ: ] Её не обнаружили. Вот так.

      [СВП: ] Остатки завернули кое во что, да так и похоронили. Вот так Господь-от. Она мне сама говорила, говорит: «Вот, заплакала, – говорит, – как заревит, так я, – говорит, – одва от избушки ушла». А кто заплакал – не знай. Позавидовали… позавидовала деньгам. Ведь думали: «Может, вина купим ли цёго», – а что Петрову[216] нать было? <…> Чё было надо? И сам тоже умер молодой. Нет, нельзя, не разрушать ницёво, нельзя, а икон-то было наношоно у старушок-то, дак, – ой-ой-ой-ой, батюшки, сколько, всё сгорело, все иконы, всё сгорело. И окошецько было срублено, и было бы закрыто-то, не помню, этим… не шифером, а это… рупером[217], и всё-то, и двери-то были сделаны, и пол, и всё. А они приехали, да сожгли, да и поди. А вот теперь не можем никак сделать. <…> Вот где вылюбовал место, видишь? А вот камень – этот зарос вот. Была нога-то[218]. А он зарос, не знаю… [Какая нога?] А видна была нога, он когда шёл… Олександра Ошевенского. Камень там был.

      [СГМ: ] След такой, в форме следа был.

      [СВП: ] Формы следа он был. Был камень, там вот заходить только, а теперь он уж весь оброс. Теперь не найти его. Это давно было дело, мне ещё мама показывала, приводила. След, настоящий след… на камню. <…> Так вот, камень тут и был, где он это… шёл-то вот, здесь вылюбовал место-то ведь. Нихто ведь, это так-то, не мог, шо вот в оккурат в этом месте вот нать сделать, вот видишь? Вот камень, как только заходить вот теперь с поля-то [в лес к родникам]. Вот тут был и камень: он шёл, это место. Вот здесь и сделали, вот, на том месте сделали, вишь вот. Нигде – не в поле, нигде – а вон где: в лесу, в болоте. [Вероятно, имеется в виду, что именно тут св. Александр сделал роднички или что именно на родниках сделали часовню.]

      Река-Александровские