В наш госпиталь прибыла группа военнопленных женщин: врачей, фельдшеров и санитарок. Их распределили по корпусам. В палатках стало как-то чище и светлее.
В нашу палату попали две Нади: одна – врач Надежда Васильевна Шумская из Винницы, другая – санитарка, попросту Надя. Ни отчества, ни фамилии, ни откуда она, мы не знали.
Шумская за несколько дней сумела завоевать себе авторитет и любовь среди раненых. Надя же была несколько легкомысленна и недобросовестно относилась к своей работе. Раненые были недовольны.
Несколько раз были различные немецкие комиссии. Осматривали раненых. Особенно заинтересовались раненым К. (у него оторвана была нижняя челюсть, и доктор Семин сделал ему совершенно новую) и мной, так как я лежал ничком, как зверь в клетке, и больше чем на половине спины было обожженное мясо. Голова, лицо и руки тоже носили следы ожогов.
1-е октября. В последний раз были у нас брестские жители с передачами. Теперь это строжайше запрещено. До этого мы имели возможность получать один или два раза в неделю какие-нибудь фрукты или овощи и лишний кусочек хлеба. Все передачи равномерно распределялись между ранеными.
Немцы отняли у нас уже последнее – заботу наших соотечественников, которые имели сами немного, но старались поделиться со своими ранеными, хотя зачастую вовсе не знали их.
В госпитале возрастали завшивленность и смертность. Свирепствовала дизентерия. Врачи начали опасаться вспышки тифа. Положение становилось всё более серьезным и безвыходным. Медикаментов было мало. Запасы, захваченные немцами в наших складах, иссякали. Своих медикаментов немцы давали мало. Перевязочный материал был в основном бумажным.
Ходячие раненые по ночам лазали по мусорным кучам, ели лишайники, выброшенное мясо и другие отбросы, увеличивая тем число желудочных заболеваний. Приостановить это не было никакой возможности.
Немцы всё гуще и гуще опутывали госпиталь проволокой. Ходить на работы из госпиталя перестали, боясь занести тиф: в других лагерях он начал уже свирепствовать.
В нашей палате появились свежие раненые. Они рассказывают о тех боях, в которых им приходилось участвовать. Сначала не понимаешь значения некоторых употребляемых ими слов: «Катюша», «Кукурузник» и другие.
Узнали, что «Катюша» – новое оружие конструктора Костикова (если не перепутали). А «Кукурузник» – это известный всем самолет У-2. Мы очень удивлены, что наша авиация не показывается. Один из раненых рассказывает об «Уменьской яме». Ужасы, которые он изобразил в своем рассказе, значительно превосходят всё до сих пор мною слышанное о лагерях в Бяло-Подляске и в Бресте на аэродроме.
Всё чаще в рассказах раненых слышится имя Жукова. Мы знаем его только по боям на Халхин-Голе.