– Мел-ли! Мел-ли! Мел-ли!
Мелоди застыла. Ну, теперь она точно убьет Кандис… если только сама не умрет от смущения.
Кандис стиснула ее плечи. Ее зеленые глаза смотрели на Мелоди пристально. Даже с любовью.
– Помнишь, как говорит мама? Что бы ты стала делать, если бы точно знала, что хуже не будет?
Мелоди стиснула кулаки, как будто знала ответ, но отказывалась признаваться в этом. Кандис подмигнула ей.
– Бояться нечего!
С помощью Билли, Спектры и Шейна Кандис вытолкала сестру вперед. Сейдж протянула мозолистую руку и подняла ее на сцену.
– Клевая пижамка! – гитаристка улыбнулась – и видно было, что она не издевается. – Ну что, сначала? – шепнула она и бросила Мелоди микрофон.
Мелоди сглотнула отрыжку со вкусом «Dr Pepper». Из зала на нее смотрели лица. Ах, если бы только среди них было лицо Джексона! Он смотрел бы на нее тепло, с любовью, не так, как все эти. Эти люди выглядели раздраженными, беспокойными, готовыми взбунтоваться. Их скептицизм пробивался сквозь гитарный проигрыш, они заранее отвергали ее: любительница, дилетантка, чего от нее ждать.
Мелоди зажмурилась. Нет, она может! Она ведь уже пела на сцене. И всегда мечтала петь снова. Надо просто не обращать внимания на шум и болтовню, не видеть недоверчивых взглядов, представить, что она дома, под душем, и…
– «I am doll eyes…»
Голос звучал чисто. Без сипов и хрипов. Звонкий, ясный, берущий за душу голос.
Внезапно Мелоди снова очутилась в Беверли-Хиллз. Злая на весь мир за то, что он отвергает ее из-за ее носа (огромного носа!), за то, что в ней видят всего лишь часть тела, а не человека в целом. Она бесилась у себя в ванной, пока ее семья наслаждалась своей свободой и красотой…
Гитара Сейдж звучала упорно и настойчиво. Мелоди стиснула микрофон обеими руками, воплощая энергию ударных и басов. Ее негодование нарастало, набирало силу, как кружащийся торнадо.
– «Yeah, they really want you, they really want you, they really do…»
Музыка замедляла темп. Песня заканчивалась. Мелоди подстроила свой голос ей в такт. От гнева – к мести, от мести – к беззащитности, от беззащитности – к смирению.
– «Someday, you will ache like I ache…»
Последний аккорд – и песня закончилась. Наступила тишина. Мелоди открыла глаза.
Тишина лопнула, как воздушный шарик, и взорвалась аплодисментами.
Она застенчиво улыбнулась.
– «Нирвану» знаешь? – спросила Сейдж.
Мелоди кивнула.
Глава 4
Смотри, что нам мышка принесла!
Дивный Граф, расправив крылья, спланировал вниз с балдахина к черной, изготовленной в форме гроба кровати Ляли. Он растопырил когти, оскалил крохотные желтые зубки и устремился на…
– Стой! Это не настоящая мышь!
Она поймала своего кожистокрылого питомца прежде, чем тот приземлился на клавиатуру и испортил открытый документ. Ляля погладила его пушистую головку. На ее розовую шелковую пижаму упала струйка мышиной слюны.
– Ой,