Мелиден почувствовал невольную симпатию к хозяину. «Наверное, и я буду так выглядеть, когда выйду из употребления» – подумалось ему.
Ни мудрость, честь, ни сила слова,
Ни яркость облика мужского,
Увы, не вечны, как не вечно тело.
И плачет горько тот знаток,
Что оценить утрату смог…
Гостям выделили комнаты в хозяйском доме, расторопные слуги помогли им разоблачиться и, пока готовился обед, Мелиден вытянул необходимые разъяснения из Ангрета и встретившего его замкового дворецкого, тощего и лысого малого с суетливыми движениями.
Оказалось, что барон, женившись и обзаведшись потомством, лет на двадцать отправился в Приморье, где блистал на турнирах воинских и поэтических, породив, по слухам, множество ублюдков. Дома он бывал редко, завезя немалое количество книг – удивительное дело для здешних простоватых краёв. Жена его, слабая здоровьем баронесса, умерла во время очередных родов, некоторые из младенцев тоже, но крепкий сын и двое выданных замуж дочерей остались, так что барон мог не заботиться о дальнейшем продолжении рода.
Однако четыре года назад ему не посчастливилось присоединиться к герцогу Аренду Оринскому во время войны того с королём Дерифадом, вместе с прочими союзными озёрноземельскими рыцарями. Увы, общую сшибку с многочисленными и искушёнными рыцарями королевского герцогства Тиуда они проиграли. Положение спасла ощетинившаяся пиками и гизармами, плюющаяся из мощных арбалетов камбенетская пешая милиция, выдавившая врага из Лощины.
Но барону Моривено было мало радости от этого – сильный удар вражеского копья пробил боковину передней луки его седла и поразил в пах. Удар подлый, но применяющийся бесчестными умельцами, так как у всадника латы ослаблены в этом месте. Что еще хуже, его сын и наследник был сбит с коня в той же битве, тяжко пострадал от копыт тяжеловозов в общей толкучке и, так как поле боя осталось за неприятелем, добит. Враги не пожелали возиться с раненым из отдалённого Озёрного герцогства.
К моменту битвы барону уже минуло 50 лет, но он находился в полной силе, что не редкость для людей воздержанных, постоянно упражняющихся и радующихся жизни. Гибель наследника и позорная рана, не позволяющая снова продолжить род и общаться с девицами привычным образом, надломили его. Он вернулся в своё имение и с тех пор жил уединённо, предаваясь книгочейству и сочинительству, никуда не выезжая и никого не принимая, только время от времени обмениваясь книгами с немногими знакомыми эрудитами или заказывая их в монастырях.
Ребёнок погибшего сына умер в младенчестве,