Сам Паша привалился спиной к упругой травяной стенке, и незаметно для себя задремал. А когда вынырнул из забытья, в кошаре уже царила ночная темень, и люди вокруг негромко сопели, вскрикивали, а иногда издавали и вовсе непотребные звуки. Он потянулся было сидя, скривился от онемения, которое охватило практически все тело, и аккуратно сполз на пол, ввинтился между телами, вызвав недовольное бормотание сразу двух своих соседей. Здесь было по-настоящему тепло, даже от пола не тянуло холодом. И он заснул теперь крепко, без сновидений.
Утро было тяжелым, беспросветным. Не хотелось вставать, но пришлось – бежать в тот уголок, который уже отгородили непонятно откуда взявшимися тряпками. От ужасного запаха они, конечно, не спасали, но присесть здесь без особого стеснения было возможно.
Потом он опять присел, как вчера, у стены. Дремал, и слушал вполуха рассказ неунывающего Каланчи. Тот – по собственной инициативе, или по просьбе остальных – как раз пересказывал какую-то книжку про попаданцев.
– Лихо как у него там получалось, – неторопливо думал Павлик, имея в виду главного героя рассказа Макса, – но нам такое не грозит. Да мы и не умеем ничего, дети еще. И инструмента с оружием, как у этого героя нет – совсем ничего. Даже ножик последний отобрали. А кормить тут будут?
Он даже встрепенулся, отозвавшись недовольной гримасой на громко заурчавший живот. А кто-то словно услышал его. Павлик почему-то вспомнил вчерашнего священника, и его двух спутников, оставленных в степи. Может, как это когда-то рассказывала баба Поля, и у них появились свои ангелы, или святые покровители, что заставили сейчас дикарей-степняков оторваться от своих дел, и принести им завтрак. Впрочем, эти мысли, которые был способен родить скорее взрослый ум, тут же вылетели из головы, как только до ноздрей донеслись запахи еды. Если быть точнее – жареного мяса. Четверо степняков внесли, чуть не кряхтя, два огромных котла. Обычных, с круглыми донышками, и ножками, приделанными так, что котлы эти не опрокинулись, когда их установили посреди кошары, и из них ничего не выплеснулось, хотя Паше даже с его места у стенки было видно, что обе посудины полны до краев.
– Не пожалели, гады, – невольно похвалил «гостеприимных» хозяев Морозов, – от души навалили.
Он котла исходил такой мощный дух жаркого, что не только Павлик, но и все вокруг едва не ломанулись вперед, к центру их теперешнего жилья, где под одной крышей и без перегородок совместилось все.
– В том числе вот и столовая, – опять совершенно по-взрослому подумал Павлик, – ага – Каланча, как всегда, первый.
Макс действительно вырвался вперед – хотя степняки даже не вышли еще из кошары. Один из них обернулся,