Да, это было прописано в своде законов, который больше двух тысячелетий назад подписал Золтан Первый. Ни одного императора с тех пор это не коснулось.
– А меня? – невольно вздрогнул ир Этринский.
Искусники как-то незаметно начали отодвигаться от него. Кроме Фиолетового. Салам уль Раззак стоял расслабленным, даже чуть улыбался. И разглядывал с высоты своего роста раба-младенца – словно жука, которого собирался разобрать на органы. Он и заявил, явно успокаивая всех:
– Ну, про Темное Искусство здесь пока никто не доказал. И Кардому (запомнил-таки!) могло просто почудиться. Одно из воспоминаний этого… э.э.э… человека, – он совершенно бесстрашно пнул ногой раба, все же ухитрившегося встать на колени, а сейчас завалившегося обратно на бок, – но если завтра граф Вилим дум Гарский заявит права на этого раба, то…
Теперь даже Оранжевый не посмел возразить, хотя – как уже давно понял ир Этринский – этим двум Постигающим в отношении графа дум Гарского их Главы поставили совершенно разные задачи. Скорее всего, прямо противоположные. Вот только…
– А если этот раб не Черный?
Сомнение на этот раз высказал Синий, искусник Воды. Сам Глава склонялся все же в пользу уль Раззака. Потому что знал многое, если не все о недавних событиях в Лесу, о Черной искуснице, убитой там, и о ее силе, которой не смог противостоять даже такой опытный Ищущий, как Данир уль Масхи.
– Ну, не таким уж он могучим искусником был, – вспомнил ир Этринский единственную встречу с уль Масхи, – а зачем он, все-таки, поперся в Запретный Лес? Нет, не так – почему Эмрел отпустил его туда? Или он действительно ведет свою игру? Завтра же. Да – завтра надо его увидеть. А пока…
Пока же улыбнувшийся еще шире младший герцог предложил самому Синему проверить; убедиться в том, что рассуждения Фиолетового искусника ничего не стоят. Или, напротив, единственно верные. Потом повернулся к остальным, но все заслонились отвергающими жестами. И младший герцог их понял. Все просто. Если кто-то из них определит в рабе Черного искусника, Рука императора обязан – по все тем же законам первого Золтана – уничтожить его на месте. Не среагируют – та же мера наказания уже для него. Но такое представление откладывается. Точнее, переносится – во дворец графа Вилима дум Гарского. Даже Оранжевый, кажется, в нетерпении. Хотя ему, как раз, сейчас бы выйти, и достать артефакты… не вышел. А сам Черный… Да ничего он сейчас не может. Ни сейчас, ни в ближайшее время, пока не войдет в разум. Да и ошейник…
Ир Этринский еще и посильнее заинтересовать искусников решил:
– На ваш суд, уважаемые. Завтра вы сами отведете… или отнесете вот это, – он ткнул в раба, как в пустое место на палубе, – в замок. Без меня. Сами огласите приговор, и сами его приведете в исполнение. Я, младший герцог Валлам ир Этринский, Рука императора Золтана Двенадцатого, приму любое ваше решение.
Глава 4. Гара, река и столица графства. Барон ван Столбов
– Барон я, барон –