В чем же причины столь необыкновенной популярности этого произведения?
Сказать коротко – в глубоких народных корнях и истоках, что особенно хорошо видно на образах главных его героев Ивана и Конька-Горбунка. Через них автору удалось выразить самую суть русского человека, показать, каким духовным богатством он владеет. Да и другим персонажам в народности не откажешь. Хорошо знакомым фольклорным типом видится, например, жестокий, жадный и сластолюбивый царь, привыкший загребать жар чужими руками.
Надо сказать, что именно фольклор стал прочным фундаментом сказочной поэмы П. Ершова. Его духом пронизано все произведение. Автору удалось искусно сплести различные мотивы русских сказок, в том числе и услышанные от жителей Сибири. Поэт переплавил богатейший фольклорно-сказочный материал и создал на его основе совершенно оригинальное произведение, оплодотворенное собственной фантазией и мироощущением.
Великолепно зная устное народное творчество, П. Ершов широко и умело пользуется его поэтической стихией, особенно ощутимой в разного рода поговорках, присказках, сравнениях, местных сибирских диалектизмах. П. Ершов вообще стремится сделать текст максимально разговорным, создать впечатление, что поэма действительно родилась в народных недрах, а он, автор, лишь записал ее, сохранив в ней и просторечные обороты, и фольклорную образность, и сверкание блесток народного юмора. И успешно этого достигает.
Вместе с тем сказка написана поразительно легкими, «летучими» стихами. И, наверное, именно это умение создателя «Конька-Горбунка» подчинять народную языковую стихию собственным художественным задачам дало повод А. Пушкину сказать, что сей «Ершов владеет своим стихом, как крепостным мужиком». Сам искушенный сказочник, Александр Сергеевич настолько высоко оценивал «Конька-Горбунка», что однажды при личной встречи с П. Ершовым сказал: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить»10.
Правда, отношение к «Коньку-Горбунку» не было однозначным. У одних поэма вызывала восторг, у других – неприязнь и даже отторжение. Ее отвергали официальные круги, что при антимонархической, античиновничьей направленности сказки вполне естественно. Цензура сначала беспощадно вымарывала в ней острые места, а впоследствии и вовсе запретила. Однако не принял ее и В. Белинский, утверждавший, что сказка эта «не имеет не только художественного достоинства, но даже и достоинства забавного фарса»11. К слову сказать, «неистовый Виссарион» и сказки А. Пушкина тоже считал неудачей, «плодом ложного стремления к народности»12. Время, впрочем, все расставило по местам: вопреки мнению великого критика сказки А. Пушкина и П. Ершова продолжают жить.
Но вот какая любопытная и очень существенная деталь: если А. Пушкин пришел к сказкам уже в зрелом возрасте и в зените