– Ту, где вольный ветер, живут драконы, и нету власти Ткачей! – даже шёпот не смог скрыть радостного возбуждения в голосе собеседника. – Иво, ты же понимаешь, что это значит? Дервиг стоит того, чтобы рисковать!
– Целым городом?! – стукнул кружкой о столешницу отец. Он тут же будто спохватился, потому что наступила тишина.
Адриан тоже превратился в статую, боясь шелохнуться или вздохнуть.
– Даже страной, если понадобится, – прошипели в ответ. – Сколько жизней мы спасём, если нам удастся уйти Туда!
– Все ли смогут уйти? Все ли захотят? Знаешь что, Уотан, поздно уже. Завтра я пошлю с ответом, а сейчас мне на боковую пора. Ткачи там, или драконы, а работа сама себя не сделает.
Уотан! Так старый друг отца по детским играм, оказывается, один из тех алхимиков, что навлекли на город гнев Ткачей! А казался обычным книгочеем и счетоводом.
Адриан юркнул в комнатку, где спал ещё с двумя мастерами, прикидывая, как бы завтра оказаться тем самым посыльным. Разбудить старших братьев он не опасался. Те были отличными работниками и здоровыми малыми. Ели за двоих, и храпели так, что стёкла дрожали в окнах. По-своему юноша любил их, но чувствовал себя другим. Особенно со времён недавнего открытия.
Наутро заспанного юнца хлопнул по плечу хмурый Иво. Придумывать ничего не пришлось:
– Держи, отнесёшь Уотану на улицу Фюрен. Третий от булошной дом, – отец всучил Адриану свёрнутый кусочек пергамента.
Проходя мимо покосившегося худого домишки по соседству, юноша услышал дребезжащий старческий голос Амелинды. Бельмастая старушка в пожелтевших чепце и переднике на старое коричневое платье, ткнула высохшим корявым пальцем в небо:
– Закон неправедный падёт, и род людской отринет гнёт. Дракон направит свой полёт над тусклой кромкой стылых вод. Судьба грядёт!
Что-то новое! Стихов он от Амелинды до сих пор не слышал. Да ещё и пророческих. Адриан даже остановился. Старуха же заперхала, подавившись собственной слюной.
– А дальше? – выразила всеобщее нетерпение нескольких зевак молоденькая горожанка.
– Откуда ж мне знать-то, что там дальше? – отчего-то разгневалась Амелинда. – Как сказали, так передаю. Ну, чего встали? Кыш! Закончено представление!
С ворчанием горожане расходились по своим делам. Раньше Адриан часто слышал смех, а теперь всё чаще брань или недовольство. Юноша тоже не стал задерживаться. Его ждало самое важное дело. На углу Садовой и Фюрен он развернул таки записку:
«Нечистый!»
Корявым отцовским почерком на кусочке пергамента было выведено «Нет».
Худой горбатый Уотан с бесцветными глазами и волосами открыл Адриану дверь, звякнув небольшим колокольчиком.
– Я от отца. Иво плотника.
Болезненно сморщившись от чего-то своего, Уотан кивнул и молча протянул руку ладонью вверх.
– Он… на словах