– Вы тоже из этой компании? – недоверчиво спросил старик.
– Из какой именно? Вообще то я исследователь из России, собираю исторический материал для книги, вот поэтому я и здесь. Любое кладбище – это кладезь для любителей древности. Вряд ли где еще можно стоять в окружении такого количества достойных людей, тем более что нынче таких днем с фонарем, как говорится, не сыскать.
Старику понравилось столь уважительное отношение собеседника к покойникам, среди которых, судя по всему, он проводил свои рабочие часы.
– Я – Мэлмер Тринфок. Здешний сторож и, так сказать, хранитель традиций.
– Виктор Касатин, русский писатель и автор исторических путеводителей.
– Ого, какие люди забредают в наши дебри! Тут действительно для историка раздолье! Вон, видите гранитный саркофаг в отдалении? Там погребен маср Леон Фрибертанс, знаменитый генерал, кавалер всех возможных орденов, он сражался в битве при Ватерлоо против самого Бонапарта, был правой рукой сэра Артура Веллингтона, отмечен после разгрома остатков французской армии именной шпагой. Вручал ее сам король Людовик в Париже. А вот в пяти метрах от вас такой красивый ангелочек на гробнице… Тут захоронена баронесса де Рашпур, владелица одного из лучших домов мод в Сантории. Ей также принадлежал и литературный салон, дама была на редкость разносторонне развитая. Она и музицировала, и читала собственные сонеты, сам Гюго был влюблен в ее лебединую фигуру…
Тринфок явно увлекся, он рассказывал об останках древних аристократов с таким видом, будто это были его горячо любимые родственники, успевшие благословить старика перед своими смертями. Касатин чувствовал, как сильно этот человек нуждается в собеседнике среди сотен вечно молчащих каменных глыб, однако время ему было чрезвычайно дорого.
– А вы не знаете, Мэлмер, кто был погребен здесь, под этим обелиском? Здесь нет никаких упоминаний, зато лежит такой видный букет…
– Здесь то? А черт его знает, кто похоронен… Какой-то оборванец, которого бросили сюда ночью давным-давно. По-моему и он, и эта мраморная штука находятся здесь для отвода глаз.
– Почему вы так решили?
– Да по-другому и подумать сложно. Не помню уже когда это было, но погода стояла теплая. Я возился рядом с часовней, а несколько ребят сутками ранее вырыли яму как раз в этом месте. Здесь хоронить формально нельзя уже давно, но они сказали, что есть договоренность, и соответствующие бумаги имеются. Ну я возражать не стал, мое дело маленькое. Чем меньше высовываешься – сами понимаете… В тот вечер я услышал звук подъехавшей к воротам кладбища машины, и фары тут все прямо осветили. Смотрю – идут несколько молодцов и что-то несут в брезентовом мешке. Остановились у ямы, притащили откуда-то гроб,