– Здесь невысоко, третий этаж.
Олег сзади прокомментировал:
– Да… симпатичный домик…
Действительно, район был старый, застроенный четырех-пятиэтажными сталинками и архитектурой отличался замечательной. Высокие потолки, просторные квартиры, широкие лестницы, обвивающие лифтовые шахты, создавали непередаваемый уют. Плюс прохлада, которая стояла в подъездах даже в самую сильную жару. У Кати квартира была в доме попроще, хотя и того же качества застройки. А у Петечки квартира была в так называемом «генеральском» доме. Этот пятиэтажный дом с лифтами был постоен сразу после войны и предназначался для высшего военного командования – в городе было несколько военных училищ плюс штаб округа. Конечно, старых жильцов здесь уже не осталось, квартиры переходили по наследству или продавались, но дом с шикарными квартирами, в которых были высокие потолки, огромные кухни, комнаты и ванные, прихожая состояла из холла и нескольких коридоров, а из гостиной был выход на застекленную террасу, до сих пор считался элитным и иметь квартиру в нем было престижно. Петечке же квартира досталась от прадеда-генерала, который был после войны назначен начальником военного училища. Катя его помнила. Прадед оказался долгожителем, лет на двадцать пережил прабабку, в маленьком Петечке, кстати, названном в его честь, души не чаял и позволял ему такие шалости, от которых бы его курсанты не вылезали с гаупвахты. Прадед частенько принимал участие в их детских заговорах, особенно против бабушки, которая пыталась быть строгой, но общая атмосфера безграничной любви к ребенку и полной безнаказанности создала те условия, в которых и состоялся абсолютно безалаберный Петечкин характер. Нет, он был воспитан, вежлив, неконфликтен, бесконечно внимателен и терпелив, но делал только то, что считал нужным сам, и ни с кем никогда не советовался. Этот дом всегда вызывал у Кати приятные детские воспоминания, вот и сейчас она поднималась по лестнице с легкой улыбкой.
Дверей на площадке было всего две. Обе были распахнуты настежь. Из-за дверей соседей слышались голоса, но говорили неразборчиво. За Петечкиной дверью было тихо. Катя зашла в прихожую и громко объявила:
– Петечка! Выходи, подлый трус!
В комнате слева раздался какой-то шорох. Катя распахнула приоткрытую двустворчатую дверь и вошла внутрь.
Около двери на террасу стоял пожилой мужчина и рассматривал какие-то бумаги. Второй настраивал фотокамеру. Третий сидел на корточках посреди комнаты и проверял карманы на пиджаке Петечки.
А Петечка… Петечка лежал на спине, и как будто спал. Красивый, высокий, со спокойным, даже умиротворенным выражением лица, мужчина лежал как-то неестественно, И, хотя Кате стало понятно, что произошло непоправимое, она дрожащим голосом произнесла:
– Кто-нибудь