Больше всего раздражали первые неопрятные штрихи следов на выдраенных полах. Марк понимал, что скоро всё будет затоптано и заляпано, а бесчисленный сонм уборщиц опять вступит в бессмысленную кабалу подтирания и подметания, безуспешно пытаясь сохранить чистоту. Но первые следы казались прямо кощунством.
Серая толпа наводняла тихий порядок лестниц и лифтов. Люди, рисуясь, спешили, в попытке скрыть собственную никчемность. Или намеренно растягивали время, стараясь придать себе значимости. Люди стремились наполнить внутреннюю пустоту бессмысленным хламом необязательных перемещений. Они искали всё новые наполнения для своих внутренних пустот. В бесцельной гонке теряя силы и время своей жизни, они всё более пустели глазами и выцветали лицом.
Марк находил особое извращенное удовольствие, наблюдая через стекло за их гримасами. Придумывал их жалкие истории, пытаясь в их пустых лицах найти хоть слабую искру того, что он считал самым важным в человеке. Но тщетно.
Бессмысленные перезвоны, тупое ковыряние в социальных сетях. И повсюду угрюмые куски мяса, не видящие ничего перед собой, уткнувшиеся в маленькие яркие экраны. Лишь изредка они всплывали из своей реальности, чтобы бессмысленно вперить взгляд в окружающее, многозначительно кивнуть и снова нырнуть в свою собственную видимость проживания.
5
Она огляделась вокруг, пространство было серо-белым и мягким. Драпировки свисали сверху, лишая окружающее размерности, мягкой пеленой скрывая углы и шероховатости. Она провела рукой по складкам ткани, ткань была неестественно гладкой и безжизненной. Вдруг стало не хватать воздуха. Каждый вдох резал легкие, нехватка кислорода разогнала пульс до бесконечности, в висках пульсировало.
Ткань начала шевелиться. Сначала практически незаметно, на периферии взгляда. Лора попыталась бежать, но безжизненное пространство словно гасило любые движения, она запутывалась в пластах ткани, спотыкалась, задыхалась. Резко запахло пылью. Вдруг пространство наполнилось тихим шелестом. Оно больше не было безмолвным.
Тишина еще дрожала где-то поблизости, но она стала живой, шепотки пробегали слева и справа, Лора чувствовала присутствие. Существа за драпировками двигались, перемещались и общались между собой. Лора кожей ощущала их смешки и перемигивания, безумный алчный хоровод, сжимающийся вокруг нее.
Существа кружили, скрываясь за волокнами, перемещались и наблюдали за ней. Вдруг что-то переменилось. Существа больше не были наблюдателями, они хотели большего. Жаждущие руки тянулись к ней, они пытались ухватить, сжать, ущипнуть. Лора металась в поисках выхода, но кольцо сжималось. Невидимые руки становились наглее и безжалостнее, кожа горела от синяков и царапин, ткань то тут, то там поддавалась напору, провисая открытыми ранами, мелькали когти и пальцы.