Капризный сентябрь подарил Москве еще один сухой, теплый вечер. Казалось, весь город выплеснулся на улицы, чтобы насладиться последними днями «европейской» осени. Я пила холодное белое вино, а Даша – все тот же ужасный на вид и вкус яблочно-сельдереевый сок. Мы говорили о ее самочувствии, новых ощущениях, ознакомительных прогулках по магазинам детского барахла, вспоминали встречу выпускников, по-приятельски сплетничали о бывших одноклассниках и, не стесняясь, обсуждали метаморфозы их внешности («Кстати, ты стала совершенно другая. В школе была просто пухлая девочка-ботан, а теперь в тебе появилась какая-то, не знаю, независимость. Вроде все тоже самое, но ничего не то же самое. И одеваешься необычно»). Оделась я, действительно, необычно, во всяком случае, для себя. Намучившись в безуспешных попытках купить камуфлирующее фигуру платье, или джинсы, способные зрительно уменьшить мою крупноватую корму (в дополнение к тем единственным, в которых я ходила на встречу выпускников), или блузку, не превращающую меня в карикатуру на главного бухгалтера строительной фирмы, я вдруг остановила взгляд на длинной юбке странного зеленого оттенка, туго сидящей на талии и расходящейся книзу. Плотная бежевая футболка, обтягивающая мой более или менее аккуратный верх, и песочного цвета замшевые кроссовки довершили новый образ, или look, как назвала его Даша. Look этот бы для меня непривычен, но, по крайней мере, он шел мне намного больше, чем унылые офисные костюмы или платья разной степени романтичности. И на этот раз Дашке действительно понравилось, как я выгляжу: это было очевидно по тому, как она время от времени невольно оглядывала меня с головы до ног, пока я курила возле ресторана, а она составляла мне компанию, держась с наветренной стороны.
Явно выпив пару лишних бокалов, я, неожиданно для самой себя, выложила ей историю школьной влюбленности