– Ваш сын, кто? Телепат? Он хотя бы мысли читать-то умеет? – разыгрывал в воображении Вадим сценарии родительской болтовни на собраниях и выпускных огоньках. – Что говорите? Он у вас сомнолог… Всего-то! А вот мой через стены проходит и уменьшается до размера комара! А у Игнатенко дочка, та вообще умница! Все пятерки получила по скоростному чтению мыслей, киданию силой разума бейсбольного мяча за километр и точному расчёту до минуты графика землетрясений на севере Австралии! – ответила бы ему румяная гордая мамаша, сжимая в руках кубок «лучшему провидцу года». И Вадим бы радовался за юных провидцев, чтецов, телепатов и знахарей. Главное, что его сын был бы счастлив. Он жил бы в своей среде. Вреди других одаренных. Но таких школ не существовало. Такой жизни не существовало. Дурдом или санаторий, который Буряковым посчастливилось найти, вот и все варианты для Миши. Профессор Слаква и сотрудники центра обучали Мишу по домашней программе. Еще и получше стандартной школьной. Вадим не вмешивался, он только знал, что сын сдает заочно все экзамены онлайн и получает максимальные баллы.
Кира смотрела на проекцию отца Миши из серого тумана, – чтобы ты не нашел в его голове, твою маму не вернуть. Вика давно про тебя забыла… Она не появлялась девять лет… Подумай, хочешь ли ты лезть в его мозги и ворошить старые тайны?
– Чтобы найти там какую-нибудь фигню и не вернуться домой… – Вздохнул он. – Я бы хотел попробовать пожить с ним. В реальном мире.
– Поезжай! Ты ведь разрешишь мне разок внедриться в твою голову на уроках или переменках? – улыбнулась Кира, – мне так хочется увидеть настоящий школьный класс твоими глазами, а не мою белую пластиковую доску с черными маркерами.
– Конечно, Кир, тебе разрешу! – он перевел взгляд на серую дымку тела отца, – спасибо, ты всегда была умнее, чем я! Не буду копаться в его памяти, просто начнем все сначала!
– Удачи, Миша! – она вытянула руки и не дожидаясь первого шага Миши, прильнула к нему, тесно сжимая в объятиях. Кира много раз тренировалась обниматься на внедренных. Дети с остекленевшими глазами, вдруг, начинали вешаться на шеи, руки и колени прохожих, других детей, своих или чужих мам. Кира тискала любого, кто попадался на пути. Она набила в обнимашках руку, желая, однажды, обнять так Мишу. Ведь никто не научил ее прикосновениям. А Кира знала, что даже прикосновения имеют память. Сама она помнила только одно, самое первое… как ее мама держит новорожденную дочку на руках… Совсем недолго… всего одну ночь.
Сейчас был идеальный момент, чтобы обнять Мишу. Вздрогнув от неожиданности, он обнял ее в ответ, уткнувшись носом в ее плечо и распущенные длинные волосы с запахом мандаринов и корицы.
– Давай вместе, – прошептала она. И обе фигуры, крепко сжимающие друг