– А себе?
– Ничего.
– Никогда еще не было женщины, более доброй и щедрой, чем ты! – воскликнул он.
И, подняв одеяла, он положил их на ее край лежанки и добавил:
– Они твои, все твои. Ни одного из них я носить не стану.
И мама всхлипнула – она была счастлива.
Потом, когда я оседлал двух хороших лошадей, и мы с отцом направились по равнине на север, он научил меня, как заряжать ружье, целиться и стрелять, и очень хвалил меня, когда я спугнул стадо антилоп и подстрелил одну из них. И потом, когда мы возвращались домой со шкурой и мясом, он несколько раз говорил мне, что я никогда не должен забывать о том, как добра моя мать, которая подарила мне ружье, и что я всегда должен делать все, чтобы она была счастлива.
Следующим вечером, как я помню, он сказал моей маме:
– Я думаю, что твоя мать шьет себе платья из красной и сине ткани, которую ты ей купила?
– Сшила одно, из красной ткани, и сейчас украшает его лосиными зубами1, ответила она.
– Ах! Красивое это будет платье. Хотел бы я посмотреть, как она в нем выглядит!
– Ты просто стыд потерял! Хочешь увидеть свою тещу2…
– Да я не об этом. Я просто говорю, что красное платье, украшенное лосиными зубами, должно быть очень красивым, – быстро ответил он.
Все же мысли о платье его не покидали, потому что в течение нескольких следующих дней он часто говорил о нем, спрашивал, сколько рядов бусин из лосиных зубов будет на платье и будут ли они на рукавах тоже.
– Да ты просто смешон! Почему тебя так интересует, как сшито женское платье? – наконец воскликнула мать. – Ладно, если тебе это так интересно, на каждом рукаве будет по четыре ряда бусин.
Наконец, однажды вечером она сказала, что платье готово и моя бабушка носит его.
– Ах! – воскликнул отец; он долго смотрел на огонь в нашем очаге, а потом, завернувшись в кожаную накидку, вышел в ночь.
Мама подбросила дров в костер; мы немного поговорили, потом она снова подбросила дров, чтобы в вигваме было светло и уютно, когда вернется отец. Но он все не приходил, а у нас стали слипаться глаза, и мы легли спать.
На рассвете мама подошла к моей лежанке и разбудила меня, крича:
– Твой отец не вернулся! Я очень волнуюсь. Мы должны узнать, где он; может, кто-нибудь знает, куда он ушел и зачем.
Я торопливо набросил одежду и завязывал мокасины, когда вошел отец. и, не сказав нам ни слова, пересек вигвам и сел на свою лежанку. Он выглядел очень печальным; его волосы, всегда аккуратно расчесанные, были растрепаны. Он ничего не ответил, когда мама сказала ему, как она волновалась из-за того, что его всю ночь не было дома, и спросила его, куда он уходил. Она быстро развела огонь, поставила перед ним чашу с водой и стала готовить завтрак. Он, словно во сне, уставился на чашу с водой, потом вымыл лицо и руки и причесался. Потом снова уставился в огонь усталым и беспокойным взглядом.
Когда он отказался от чаши с прекрасно приготовленным мясом, которую поставила перед ним мама, она спросила его:
– Много