Не то Петербург. Столица – один большой вокзал. Фартовые едут со всех концов бомбить жирных питерских гусей. Внутри сообщества никакого единства: Острова живут своей жизнью, Лиговка враждует с Сенной площадью, Горячее поле снимает сливки, а пригородные фабричные окраины воюют против всех. Когда эта разношерстая публика оказывается собранной на четвертом, «воровском» этаже Домзака, распря обостряется и делается всеобщей.
Но в этой дурной сваре у немногочисленных москвичей особое положение. Их никто и пальцем не тронет, потому как потом окажется себе дороже. Мелочь, уголовная шпанка свое место знают и не высовываются. Серьезные же фартовики, кому идти на каторгу, помнят, что дорога туда лежит через Москву. Все арестантские партии с севера, запада и востока Европейской России выходят в свой скорбный путь из Бутырской тюрьмы. Любой питерский «иван», даже самый авторитетный, потеряется в этом полуторатысячном муравейнике. Партии иногда приходится ждать несколько дней, а зимой – даже недель. За это время московские ребята могут припомнить все свои обиды. Во-первых, старосты рекрутируются исключительно из местных. Во-вторых, что еще важнее, вся низовая тюремная администрация давно куплена московскими деловыми. От субинспектора до помощника смотрителя, а говорят, что и сам смотритель…
За время случайной отсидки на Шпалерной Красноумов сошелся с Петром Наковалкиным, по кличке Кривая Шканда. (Тот сильно хромал – хапиловские перебили ногу за обман.) Наковалкин держал лучшую в Москве подпольную кассу ссуд и обслуживал первостатейных налетчиков. Сюда он попал случайно. Московские сыщики обнаружили у Петра в закладе янтарный с золотом мундштук, похищенный у егермейстера графа Олсуфьева. Начальник Петербургской сыскной полиции Виноградов любил дела, где замешаны хорошие фамилии, и брал их на свой контроль. Наковалкина через день таскали на Офицерскую и добивались признания: Виноградов хотел отличиться перед графом.
Благово решил воспользоваться ситуацией и подобраться к Недокрещенному. Вдруг выгорит? Из секретных сумм департамента Красноумов дал статскому советнику Виноградову восемьдесят рублей «лапок»[11] и вышел на свободу. Перед самым освобождением он открыл Кривой Шканде секрет своего успеха. И предложил помочь повторить трюк, причем готов был дать нужную сумму взаймы.
Наковалкин с благодарностью согласился – дела в Москве стояли, он нес убытки и рисковал угодить на каторгу. Из тех же департаментских фондов «демон» лично вручил главному сыщику столицы тысячу двести рублей за отпуск ростовщика. Дурново весь изошелся желчью, подписывая ассигновку. «…В интересах продолжения операции… – бурчал он. – Я бы этой… нашел куда засунуть требуемую сумму, ракалье!» Но