Вдвоем они соорудили на пороге целый крепостной вал из персидской ромашки. Как только бурлаки подымутся на борт, все помещения судна будут мгновенно заполнены «легкой кавалерией» – вшами. Адуи носят их на себе в невероятном количестве.
Закончив строительство оборонительных рубежей, попутчики отправились в буфет. Там заправлял лысый человек в засаленном фраке и грязной гаврилке[22]. Таким же грязным было все вокруг: скатерти на трех столах, салфетки, приборы, стойка…
– Еще рано! – заявил лысый, не слушая заказа. – Буфет откроется в одиннадцать, сейчас же нет решительно ничего!
Не обращая на него внимания, Алексей взял со стойки замызганную карту:
– Ого! Восемьдесят семь блюд!
– Не верьте этому, Алексей Николаевич, – пытался опять замахать руками Панибратов, но вовремя осекся. – Это их старая шутка. Для отвода глаз написано, а на поверку и десяти блюд не наберется!
Буфетчик пытался вырвать карту, но безуспешно.
– Цыц! – скомандовал ему Лыков. – Слушать приказ!
И бросил на прилавок «синенькую». Лысый стразу встрепенулся.
– Вы позволите вас угостить со знакомством? – вежливо поинтересовался у попутчика Алексей. – Благодарю. Значит, сейчас принесешь во вторую каюту чаю с пирогами и графинчик «вдовьей слезы». Ну и там что полагается к нему: балычок, икорка, артишоки.
– Последних нет, ваше благородие!
– Высокоблагородие. Неси, что есть. На стоянке купи еще рыбных пирогов. А на ужин спроворь уху из стерляди.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! Сей же момент самовар поставлю!
Лыков с Панибратовым вышли на прогулочную площадку между первым и вторым классами. Уже рассвело. По реке неслись в большом количестве пароходы, перебрасываясь, как приветствиями, короткими свистками. Сверху, сколько захватывал взор, сплошной лентой тянулись плоты. Кое-где между ними, словно плавучие острова, возвышались беляны. Аккуратные домики козьмодемьянских обывателей жались по горе, окруженные пышными садами. А у самой воды бурлил, как осиный улей, лагерь бурлаков.
– Красиво… – прошептал было Амилий Петрович, но тотчас же закашлялся и ушел в каюту. Пришлось и Лыкову вернуться с ним.
– Вы случаем, извините, не с кумысного лечения возвращаетесь? – спросил сыщик сочувственно.
– Это так заметно, да? – скривился статистик. – Оттуда. Третий год езжу. У меня горловая чахотка. Говорят, с ней надо в Швейцарию, в горный санаторий. А на какие шиши?! Вот… Кумыс много дешевле, а все одно помирать скоро…
– Ну, кому когда помирать – это не нам решать, а Богу, – решительно осадил Алексей Амилия Петровича. – А нам – бороться и надеяться. Вы в Крым не ездили? Цены скромные, и воздух в горах не хуже, чем в Швейцарии.
– Нет, даже не думал об этом, – заинтересованно ответил собравшийся уже помирать статистик. – А это мысль! Правда, там так недорого?
– Крымские татары берут сущие копейки. И лечебницы уже появились.
Тут